Из поэмы «Мир чудес»
Много случаев телепортаций.
Слишком, чтоб о них не говорить.
В разных странах, у различных наций
Нам, пожалуй, смогут подарить
Тысячи рассказов. Так что мимо
Скептики, не веря, не пройдут.
Так начнем. Начнем, пожалуй, с Рима.
При Домициане там был суд.
Под судом философ Аполлоний.
Не скажу, во что бедняга влез,
Только в один миг, без церемоний
Он среди процесса вдруг исчез.
И еще сказать необходимо
Прежде чем к другому перейти,
Аполлоний в этот день от Рима
Появился в многих днях пути...
***
Было о Евстратии известно,
Будто, в половецком он плену
Бился он с врагами хоть и честно,
Только вот, пленен был в ту войну.
Там и находился, за степями,
Но однажды утром, на заре,
Раненый и скованный цепями
Появился он в монастыре.
В это ж время некий инок Никон
Тоже был в плену, хотел бежать.
Половцы с ним поступили дико:
Чтобы непоседу удержать,
Кандалы тяжелые надели,
Спрятали в подземную тюрьму,
А, чтоб обездвижить в самом деле,
Голени подрезали ему.
Только Никон Господу взмолился,
И в шестом часу на третий день
Он в Печерской церкви появился
Во плоти, хоть бледный, словно тень…
***
Вот пример семнадцатого века.
Путь морской в Америку открыт.
Цель христианина-человека –
Обустроить там нормальный быт.
Юная послушница Мария
Десять лет неведомым путем
Посещает Мексику, благие
Исполняя помыслы при том.
Да вот только люди ей не верят.
Да и как поверить в этот бред,
Что она смогла на дальний берег
В миг перенестись без лишних бед?
Да не раз, да чтоб никто не видел…
В общем, слово каждое – обман.
Если б не Алонсо Бенавидес,
Что вернулся из далеких стран.
На кресте клянясь, что нет обмана,
Честью кабальеро дорожа,
Он сказал, что в племени джумано
Часто появлялась госпожа,
Что индейцев вере обучала,
В этом преуспев за много дней,
Чаши им красивые вручала,
Чтоб индейцы помнили о ней.
Знают в тех местах законы наши,
Есть у них распятье во дворе.
Оказалось, что такие чаши,
Делались лишь здесь, в монастыре.
Лишними вопросами не мучай,
Пусть не все так было хорошо,
Но, однако, этот странный случай
В книги по истории вошел.
***
И, чем ближе к нам событий даты,
Тем обильнее примеров рать.
Только в век стремительный, двадцатый
Чаще репортеры стали врать.
Знать, с удешевлением бумаги,
Эти борзописцы входят в раж.
Что им буераки и овраги?
Лишь бы рос стремительней тираж.
Сообщеньям не хватает веса,
Позабыто напрочь слово «честь»,
Выбрать что-нибудь из желтой прессы
Сложно. Но, пожалуй, что-то есть.
Шестьдесят восьмой, начало мая,
Мистер Видал, напевая в ус,
Трепетно супругу обнимая,
Мчал из городишки Часкомус
В Майцу (три часа по Аргентине).
Вдруг, туман спускается с небес.
Друг, что ехал на своей машине
Впереди, увидел, как исчез
Видаловский кадиллак. Супруги,
Временно сознанье потеряв,
Без какой-то видимой натуги,
В миг переместились за моря,
В Мексику. Машина обгорела,
Главное – не Видала усы!
Сколько продолжалось это дело? –
Неизвестно, встали все часы.
Оценить чужое хлебосольство
Время у супругов не нашлось,
Ведь домой уже через посольство
Возвращаться Видалам пришлось.