Я хотела узнать о своём оклеветанном
и найти пожелтевшую стопку бумаг.
Может, волей его было мне заповедано
Заглянуть в этот страшный забытый барак.
И увидеть глаза моего ненаглядного,
Попытаться понять, как там выжил скрипач.
Только роба на нём вместо фрака парадного,
Десять лет в лагерях. Не зови, и не плачь.
Там от взмаха смычка замирали картёжники,
И в награду — оваций невиданный шквал.
Кем вы были вчера, дорогие острожники,
И куда вас скрипач своей музыкой звал?
Хоть на миг позабыть о своём унижении,
И звенящею нотой лететь сквозь тайгу,
Где сочувственно смотрят лишь звёзды осенние
На пунктиры из крови на первом снегу.
Убедиться, что этою кровью невинною
Переполнились звёзды родного Кремля,
И в окно постучать под знакомой рябиною,
Да в глаза посмотреть, что ясней хрусталя.
А мелодия эта терзала и мучила,
И кружилась под лампой в табачном дыму,
И одну на весь лагерь надежду озвучила:
«Вот приеду домой, так её обниму!».
Самой нежной любви дорогие мгновения
В этом душном бараке скрипач воскрешал.
Воскрешал лишь на миг! Исчезали видения,
И не каждый из них свои слёзы сдержал.
Кто же им возвратит всё, что в жизни упущено?
Кто врагами народа, за что называл?
Сколько жить оставалось судьбою отпущено,
Столько снились барак и тюремный подвал.