Но пройдет сотня лет, я мутирую в горсточку букв.
Б. Рыжий
Где с распахнутой пастью заснул ноутбук,
а в колонках остался безадресный звук,
ты выходишь из тела в знакомый квартал,
словно сморщенный дед, что изрядно устал.
И свисают с небес чёрно-белые сны.
“Цой живее тебя”— говорят со стены.
Мимо храмов, базаров и кладбищ скользя,
мимо Рима и Мекки бредёшь на вокзал.
Позади — черновик и пустые зрачки.
Впереди — непрожитое — с красной строки.
И летишь, доверяя себя ноябрю,
как помятый исписанный лист на ветру...
...А в квартире родной через несколько лет,
где мерцает оставленный с вечера свет,
в толстой книге на пятой странице, в шкафу,
ты мутируешь в буквы, вплетаясь в строфу.