Ну, вот, призналась совесть мне: он-твой,
Взят волею твоей я под залог,
Всё забирай, но чтоб мой тот другой,
Как блудный сын, меня б утешить смог:
Но воли вольной не видать ему,
Ведь слишком мягок он, а ты- черства,
Как я, он подмахнул свою судьбу
Под узы, что связали, как тюрьма.
Навешан красоты твоей ярлык,
Как всем и вся барыш ростовщика,
Влечь друга долг на счёт моей судьбы,
Чтоб выпал друг из твоего греха.
Пропал мой друг, мы оба с ним –твои;
Он платит по счетам мои долги.
So, now I have confess'd that he is thine,
And I myself am mortgaged to thy will,
Myself I'll forfeit, so that other mine
Thou wilt restore, to be my comfort still:
But thou wilt not, nor he will not be free,
For thou art covetous and he is kind;
He learned but surety-like to write for me
Under that bond that him as fast doth bind.
The statute of thy beauty thou wilt take,
Thou usurer, that put'st forth all to use,
And sue a friend came debtor for my sake;
So him I lose through my unkind abuse.
Him have I lost; thou hast both him and me:
He pays the whole, and yet am I not free.