Эпилог Витрувия
( Из домашнего спектакля )
А еще архитектор должен писать стихи,
Размах кабинета – шесть твердых шагов- две строки,
И топочет поэт ночь и день, и голос его гудит,
И будит портреты на стенах, и будет сто лет будить.
Если вверх идти по лестнице винтовой,
То стихи в голове родятся, роятся, сами собой,
Это он, архитектор, в спирали слова вписал,
А поэту кажется: вот он – виток в небеса.
И поэту близко, что другим далеко,
Он идет галереей гулкой, где нет окон,
Это зодчий вытянул до бесконечности
Коридоры, в которые можно, несложно, стихи вплести.
Предусмотрит зодчий путь к потайной двери,
Нипочем никаким ключом ее не отворить,
Шестистопник поэта сведет по ступеням под свод,
И поддастся дверь, и поэт в темноту войдет.
Позабытый грот одна осветит свеча,
И летучие мыши прочь, стихи шепча,
И стихи в дымоход, до крыш, до труб печных,
И почтовые голуби в клочья растащат их.
И весь мир клочки прочтет, голубям – почет,
А поэт в подвале, и зодчий, и тот не в счет.
А поэт в подвале, а зодчий на чердаке,
Со свечой один, и другой со свечой в руке,
И от двух свечей свечение во сто ватт,
И со светом тень стихами лишь говорят.
Стихоплет идет, и слышит стихи свои
От незримой в нишу спрятанной статуи.
А поэт, он – слово, но статуя два в ответ,
И нагая нимфа, и рыцарь, в броню одет,
Даже лев, которому зев раскрыл Самсон,
Огрызаясь, рифмою рвет и мечет он.
А поэт все шепчет, все под нос бубнит,
Разностопный проходит, шаркая, лабиринт,
Он, влюбленный в нимфу, дремлет между колонн,
Недовольный рифмой, ищет ощупью новой он.
Каменная ваза в углу напоит водой,
Здесь поэт остался, где пишется, там и дом.
Архитектор запутывает каменный лабиринт,
Он рифмует мрамор, порфир, известняк, гранит.
На подошвах глина, на камзоле пыль,
Рифмача-беднягу трудяга легко забыл.
У творца рейсфедер, циркуль в восемь ног,
С ним ведет беседы бородатый веселый бог.
Строит Мельпомена глазки зодчему,
Он театр задумал, и балкон к нему,
Рифмы между кресел, зритель между строк,
Он напишет пьесу, сам себе Софокл.
Он небрит три года, он лохмат как пес,
Строит столько театров, сколько пишет пьес.
Грохота оваций не услышал он,
Он в тени остался между двух колонн,
Он ушел, сутулясь, на ежа похож,
Все восторги в тубус, в тубусе чертеж.
В голове оркестр, над головой хоры,
Музыкою правят архитекторы.
Клавиши белеют, струны на разрыв,
В зал вплыла Саломея, голову забыв.
Танец с тонкой тканью, ничего взамен,
Зодчий сегодня станет раздвигателем стен.
Строгость линий к бесу, наш герой влюблен,
Рубежи небесные покоряет он:
К солнцу - колокольня, к звездам - минарет,
Архитектор влюбленный больше, чем поэт.