Вступление
Под звуки красной гитары
Сквозь японское дерево
Сочился звук с солнечной Ямайки.
Все, рядом были абсолютно пьяны.
Весь день для нас тогда казался бренным,
Наш вечер был прекрасным и без гайки.
Кто-то под вечные узоры уснул потолка,
Кто-то в полумраке из бумаги
Крутил самокрутки для шайки.
И смерть, казалось, ушла.
Сквозь спокойствие и пьяную песню
Солнце скрывалось за тучами.
Но вот уж далеко за полночь на часах,
Все также поют и тлеют,
Погруженный своими снами.
Бокал за Грецию, философию ее.
Бокал за диссертацию и гнев.
Но после уже стаканами за все.
И смех был без яда, и ничто не гниет,
Однако стрелы впали, пришлось гореть,
За сладкую и голосистую песнь.
1
Но вот под ночную слепую сирену
Забрали голосистых бедняг.
За второй поспешно приехали
Те, кто вставляет насильно шприц в вену,
На каждых из нас салаг
По кипе бумаг истратили.
Не просьбы, не мольбы
Перед отечественной бюрократией
Увы, не сильны.
Хоть ты изнойся, хоть искричи,
Всем будет на тебя плевать,
По задумке вселенской судьбы.
Веселью на смену гнев и усталость
Под руку с тупостью пришли.
Красную бумажку отняли, закрыли.
Страница за страницей версталась,
Где же находились мои серые мозги,
Что днём напиться не просили.
И тут выводят под руку к дырке в полу
С сухими словами: «Параша».
Дожила моя душа до этого...
И, ведь, было же не в моготу.
От того действия не стали краше.
Вот, как поступают с поэтами.
Приехала вторая сирена.
Повезла в самый центр,
Ближе к литераторам,
Но за красный крест. Вот дилемма!
Почувствовав весь спектр
Пришибли ледяным дефибриллятором.
Встал и душа вернулась в тревогу.
Повезли меня в место, где спать.
Нагоняю тоску по пути и ямам
Искать начал во всем подмогу,
Ведь поступкам моим никто не подстать,
Ни друг, ни чужой, ни я сам.
2
Отняли все: достоинство, связь, часы...
Вымыли в ледяной воде и дали рубаху.
Сквозь уличный дым вели в палату.
Благо, оставили родные трусы.
Ощущение, хоть меня, да на плаху.
И не спас бы стакан концентрата.
Штоф запылился под кафелем стола,
Меня уложили поближе к клопам,
Защелкнули щеколду, погасили свет.
Вот она — моя ненасытная мечта,
Сам себе от этого я не похлопал,
Но тут же вспомнил, что сил-то нет.
И, как малое дитя, уснул комком.
В голове все вверх дном,
Уснул до самого утра.
Разбудили, демоны, чай налили ледяной.
Иглу вонзили глубоко, забрали кровь.
И снова заперли под свет из решетки.
И голова кружит, и печальный настрой.
В тот момент не думал про любовь,
Сквозь скрежет стальной помойки.
Где нет часов, чтоб ты подавил сам себя,
Где нет зеркала в целом нигде.
Чтоб тв сам себя растоптал
В этом прогнившем Аде сна.
Чтоб разлагался в одной мечте:
Покинуть то, куда случайно попал.
Без воды и благ. Лишь сквозь шум
И детский балаган. Обжился.
Заговорил со всеми.
Все пили и было всем не в моготу.
Тут каждый свободы лишился,
И начал разлагаться в детском гневе.
Рыдать хотелось в белую подушку,
От того, что унижения вынужден
Был терпеть до конца.
Но я не та паршивая простушка,
Которая стиснув зубы крикнет
И будет на плечах на чьих-то плакаться.
Глядя в окно до потери солнца,
Сквозь отблеск прутьев и отвратного
Запаха я терпел.
И наконец все неплохо закончилось,
Меня вернули на место безвозвратно.
И напоследок им песню спел.
Вся богема пахает веселыми ночами,
Под аккомпанемент вина.
И если вы не согласны, забирайте.
Тот, кто правды не лицезреет очами,
Не моя ж сия есть вина,
Что сами себя убиваете. Так, убивайте!!!