О двойном синдроме Алисы в стране Чудес в "Митином журнале"
Заглянув в первый раз в этот малоформатный и малопосещаемый интернет-ресурс с определенной направленностью интересов редакции, администраторов, модераторов, такой же подобранной и "на полчаса" заглянувшей аудиторией, едва ли и всецело понимающей казуистику и трагизм жанров, потому как речь о страстях и грехопадении живого человека, прототипом которого является сам автор либо воображаемый герой, с авторским же осознанным умыслом созданный, биографические заметки о котором, о человеке, расписываются со дня появления письменности и до сих пор в разных литературных стилях и жанрах, появлявшихся по мере реформации человеческой мысли от сугубо примитивных аутентичных иносказаний до оформленного философского катехизиса, -
вы поневоле попадаете в потаенный от пытливых глаз, нехороший для семейной (первобытно-общинной) атрибутики, едва высказываемый на публику и менее ангажированный в СМИ, мир искаженных реалиев повседневности, обыденности автоматизма движений и фраз, повторяющейся изо дня в день необходимости поддержания в себе жизни, некоей "свалочности" жанров и самих текстов, читаемых и быстро пролистываемых той самой аудиторией, сплошь состоящей из избранного круга субкультурных течений и "зевак-одиночек", где есть читатели, не столько разбирающиеся в сексуальных перверсиях и парафилиях, а досужие до избирательного чтения так называемых лимит-терминологий, как-то трансгендерство и гендерное равенство, характеризующие больше одностороннюю (женскую) проблематику взаимоотношений мужчины и женщины; реально существующих сексуальных перверсий с нарушениями сексуального поведения таких, как трансвестизм, транссексуализм, фетишизм, вуйаеризм, эксгибиционизм, педофилия, геронтофилия, зоофилия и иные, обретшие в середине двадцатого века некую растиражированность из-за предоставленных на неопределенный промежуток времени правительствами стран Старого и Нового Света полуправ и полульгот, с выходом в последующем на широкие массы и ранее не имевшую аналогов в психиатрической проблематике пропаганду.
Искажения самого времени в сознании авторов и тех, кто стал героями, персонажами, прототипами в сюжетной линии незамысловатых по своей сути текстов либо целого ряда, так называемого текстового набора, что называется письменной исповедью в явном и скрытом посыле поведать или признаться в слабостях и подытоге своей насильственно-созданной по чьему-то указанию, выжавшей из человека его бессилие либо отнявшей у него все и не менее свободно и развратно прожитой жизни - улавливаются не сразу, но постепенно.
Предмет описания увеличивается в объемной формации текста по мере его осмысления, понимания, и принятия; по мере следования читательского взгляда за главным героем; осознанием его действий, его монологов, попытки понять кто за ним стоит, солгал ли автор или стыдливо признался в своей слабости, а, может, уже не чувствуя стыда, растеряв его, отпопрошайничав у редакций тематических журналов, отмучившись совестью и равнодушием перед теми, кого описывал, взглянув на себя в зеркало уже после выпуска тиража и набежавшей известности, полученной незаслуженно и с таким трудом, отбыв инкогнито на определенный судом, клеветниками, нетерпящей инаковости общественности, срок за решетку, дабы за письменным столом теперь уже в спокойном или озлобленном состоянии описать, излить с обидой, высвободить страницу за страницей о "маскараде" полночной, сумеречной и на свету нон-конформистской жизни, не существующего в ней вовсе, ибо не она претворитель идей, но мысль автора, желание и одно и то же из века в век повторяющая и записывающая рука.
Минутное или часами в увеличенном масштабировании чтение, рассматривание и заодно осмысление прочитанного и представленного перед глазами сюжета с наигранным, еще неосознанным и серьезным тайным желанием автора стать известным, выложить в текст, что называется поведать бумаге болезненное состоние, отречься от полученного жизненного опыта, чтобы приобресть новые чистые знания, или погрязнуть в придуманном и опошленном быте - и вот уже увеличивается каждый вывод читателя по данному тексту, о самом авторе и его затерявшемся среди выводов герое. Вывод становится больше самого автора по значению, больше самого текста, а вместе с ним становится больше альтер-эго чмтателя, мнящего себя увидевшим нечто в банальном тексте, изобилующем грубыми и натянутыми под действительность фактами, в котором антураж неважен - главное, читатель вынес за поля и колонтитулы текста собственные "выводы о", по своей "весомости" перевесившие самого автора и всю его книжку тиражом в жалкие, но соответствующие уровню и реалиям, 1000 экземпляров.
Упрощение текста за счет уменьшения использования сложноподчиненных предложений или, наоборот, изобилие деепричастного на причастном оборотах, как это у русского человека называется, современное внедрение латинизмов и англицизмов, никак не помогает уловить суть - лишь отвлекает и сводит все попытки читателя вникнуть в предмет к нулю.
Для широкой российской аудитории, и вовсе пренебрегающей такими тематическими сайтами, посещение их, поддержка, составление комментариев и благодарностей - знак дурного вкуса и резко выказанного желания с таким бредом ничего общего не иметь. Академическая и литературная рациональная сущность, практически применяемая и дающая результаты для общественности, по-иному истолковывая синонимичным пользу, не стоит путаться с мало-мальски раскрученным "бредом сивой кобылы". Но читатель, оценив масштабы увеличения смысла текста, его исповедальность или греховную цель, на субъективном уровне воспринимая его, уже начал сочувствовать автору, который и есть тот самый "герой" пошленький в чистом мире или бывший чистым перед дверью в опошленность, или презирать автора за и без того с трудом скрываемую перверсию и жизненную неудачу, описанную в тексте.
Не останавливаясь на достигнутом, поднимая не раз павшую на голову "планку" ознакомления с издержками и лихим началом литературного производства, читатель вдруг останавливается, как вкопанный. Началась внезапная минимизация максимально увеличенных выводов к исходному размеру и тому смыслу, который автор вкладывал изначально. Не исключено, что автор того и желал, а, может, сам того не ведая, раскрыл в читателе способность различать и осмысливать, что проявляется не только в чтении "ахинеи", но и в классических литературных жанрах.
Дойдя до точки сжатия и сужения выводов и мнений, реального и еще неустановившегося в сознании фильтрационно-аналитического восприятия работы над текстом, неявляющегося достоверным из-за сугубо субъективной единичной оценки, читатель, понимая перепитии создания web-page с ознакомлением нон-фикшн и фэнтэзи в такого рода жанре современной литературы, начинает испытывать следующего свойства визуальный эффект: вслед за увеличением восприятия смысла текста, фигуры главного героя, второстепенных персонажей, собственного вывода, происходящий при этом диссонанс в виде минимизирования личности самого автора, наступает уменьшение предмета и всех использованных событийных и концептуально одушевленных и встроенных позже в текст смысловых нагрузок самим читателем. Текст, его значение уменьшены настолько, что увидеть фигуру автора не представляется невозможным. Идейный вдохновитель текста виден весь и отовсюду в желанном и неприглядном для читателя свете.
Соотношение форм личностного восприятия вновь нарушено и пройдет еще немало времени, пока господин Кролик не выведет
капризную и заплутавшую Алису (читателя то есть) из лабиринтов мышления к выходу - чтение окончено и все мыслимые и немыслимые перверсии, возникшие при осмыслении текста, ушли в небытие либо так и остались в своих обычных масштабах на страницах неизданного или уже набирающего обороты тиража с гарнитурой и особой офсетной печатью.
А. Б. "В между-речии" 2018
спасибо за возможность ознакомления с литературными выпусками данного тематического сайта команду браузеров google, yandex (prima?), bing.com, UC, yahoo cool (?), и разработчиков самого сайта, несмотря на мое недоумение при чтении текстов.