В коловороте декабрьских дней
Вспомнилась юноше осень-керчанка,
Став, неким образом, ближе, родней;
Вспыхнула медного века чеканка.
Мнимой колдуньей наведалась в явь,
Возобновив тихий ход того века,
Что-то шепнула, блаженно обняв,
Вспомнившего её стать человека.
Будто Богиня из мраморных пен,
Вышла из юношеских фантазий,
Взяв почитателя в красочный плен,
В омут мистических разнообразий.
За письменами закрытых дверей
Происходило интимное действо:
Юный потомок понтийских царей
Трогал Богиню желанную с детства.
Страха и страсти мерцающий сплав
Сопровождал их священную близость;
Юноше в дар – постулат полных прав,
Воля – идти с ней на всякую хитрость.
Он овладел красотой её вдруг,
Смелым она не противилась ласкам;
Керченской осени преданный друг
Словом скользил по пылающим краскам.
Власть – велика, но всему есть конец!
Он безнадёжно желал новой встречи;
Шёл по пятам зимней слежки гонец,
Спешно гасил ритуальные свечи.
В коловороте декабрьских дней
Вспомнилась юноше осень-керчанка:
Нет у него больше власти над ней;
Скована льдом её лика чеканка.