Она кладет на скатерть ноги
И произносит столько чуши,
Что «боже мой, спаси мне уши»,
Но наливаешь, не нарушив
Её надменного звучанья
Своим заждавшимся молчаньем.
Пусть говорит. Пусть даже брешет.
Вот руку ей, пускай отрежет.
Да вот ей всё. Из стольких многих
Пускай она - на скатерть ноги!
Пусть только так, иное тошно.
Такой дурной любое можно.
И как ты жил, закрывши душу,
Без этой женщины и чуши?