Он был подвержен страсти пития
Вина и водки, пива, самогона.
Попавшая с глотками внутрь змея
Росла, росла и выросла в дракона.
Дракон метался, всё вокруг круша,
В безумной ненасытной злобной власти,
И трепетала робкая душа
В его слюнявой красно-чёрной пасти.
Однажды вырвалась и – в небосклон.
Осталось тело на земле ничейно,
В котором долго проживал дракон,
С бутылкой недопитого портвейна.
И вскинулась избитая им мать,
В тревоге сердце бедное забилось:
«Сынок! Ты где? Пуста твоя кровать…
Ой, что-то страшное с тобой случилось!»
Вставало солнце. Лёгкий хоровод
Вела резвясь по улицам пороша.
Скукожившись, трусил куда-то тот,
В ком подрастал родившийся дракоша.
Увидел тело, быстро подбежал.
«Он мёртв.» – подумал. Постоял немного.
«Я помяну тебя», – бутылку взяв, сказал
И потрусил опять своей дорогой.
(30н18)