Домой
Свита братьев, невидимых стрелам,
Неведомых ветру,
К порогу проводит того, кто столкнул две деревни
С лошадьми и святилищем,
С ярмаркой и кабаками
В белые пятна карты
В белый шум
В нетающий белый снег.
/Vaitonaisena liitaa varisparvi
Etaiseen pilvenlonkaan/
Треск
осколков об пол
Треск
полотна небес, чернилами крыльев
рассекаемого на град запятых
Треск
Стрелы, входящей в кольчугу без стука,
нарушение были и небыли,
урезка списка живых
под лучами этого солнца -
оно и само взрыв
крупинок веры и памяти, нерожденных миров,
египтов со всеми стиксами,
парнасами всех богов.
Солдат лежит, и перья стрелы
торчат над спиной ростками крыла
трепещут - взлетит, не взлетит,
ведь наступила пора ангелов,
бедолаге пора -
под глазом слепым бездыханный
гьёлль пересох,
посуху перейдет, из груди вынет посох
и пустится вброд.
Вслед ему двинется тихий народ,
о нем сложат красивый сказ,
сохранится в веках его плоть
без крови.
Человек человеку прах.
/Kauas savelet kantautuvat
Kohti kylmaa kuolemaa/
Коростой на панцире трех черепах
застыла долина,
некому созерцать ее мир, расколотый поровну
на тела беззвучные/крик без лица.
Впору выключить белый диск,
он так неуместен. Да будет тьма
в небе,
где вновь о дне возвестят два ворона.
Плеск -
- и потекла река, выбрасывая в камыши лениво
Журчащих лягушек, и темная пена взбивалась сливками в завихреньях
И сосен верхушки мантру шептали
древнему богу,
Мнущему пряди их золотой колесницей.
Трава дышала и плакала под грудью бескровной,
Как умела - морозными каплями, не беспокоя
Рук каменных чуждым теплом.
/heita kuolleesi jokeen/kalmahiset kylve/
По субботам
С торговой ладьи доносились призвные крики -
Жить
Петь
Пить
Жить -
Скрипели уключины вечную песню,
И эхо их ободряло.
______________________________
/inserts: quoted from Tenhi/