Аэропорт Ташкент. Мне в Симферополь.
Туман с утра был хмурым и седым,
И время - больше трёх часов в полёте -
Казалось долгим перелётом в Крым.
Все пассажиры в креслах самолёта
Дремали тихо, только изредка
Вдруг, просыпаясь, стюардессу кто-то
Звал или взглядом падал в облака.
Пестрели желтизной пески пустыни,
Под ней ютились мощь страны и крепь,
И газом, будто бы дома Хатыни,
Во всю туркменская горела степь.
В ту пору мне какие были риски
Страдать в пике с заоблачных высот,
Когда мой путь такой, весьма неблизкий,
Лежал над дном не мысленных красот.
И в небе под крылом исчезли распри –
Под солнцем разбежались облака.
И выдохнул прохладой Каспий
На зной, как в горн кузнечные меха.
Зелёные сады повисли разом
Под брюхом лайнера, хоть не спеши.
Запахло явственно внизу Кавказом:
Шашлык, вино и тосты от души.
И, скрыв от глаз под слоем льда и снега,
Куда не каждый взглянет человек,
Свои вершины спрятал в кромке неба
Двуглавый, с проседью внизу, Казбек.
За ним опять сады и виноградник,
И Чёрно море в блёстках золотых.
А лайнер наш, как громовержец-всадник,
Гремит над Керчью, в часе от родных.
Встречает солнцем ярким полуостров,
Сады без края вдоль холмов и рек.
Моё село внизу довольно просто
Лежит вдоль балки, пережив свой век.
1981 год