ДОЛЬЧЕ ВИТА*
«Дольче вита», или, говоря по-простому, сладкая жизнь приходит к девочке совсем не из кино. Когда девочка станет мамой, она тоже иногда по воскресеньям будет смотреть в кинотеатре итальянские фильмы, длинные-предлинные на весь скучный вечер, и, вернувшись домой, сдвигать брови и строго спрашивать у своей дочки: «Так, ты зачем это сделала?», даже если та и не собиралась бедокурить. «Дольче вита» не прекращается и тогда, когда в доме нет конфет. Они, конечно, есть, но это всё равно, что их нет: поштучно пересчитанные конфеты зарыты в тайничках и выдаются ровно по одной за особые заслуги. Все мамины тайнички девочка знает как свои пять пальцев, но делает вид, что ей ничего неизвестно: игра есть игра и победителем пусть всегда выходит мама. Однажды в детском саду на восьмимартовском утреннике девочка с мамой соревновались, кто быстрей и правильней накроет на стол. Нет ничего проще того, что ты делаешь каждый день, но сложность в том, чтобы делать это верно. Поэтому сначала нужно расстелить скатерть, затем расставить тарелки, после разложить приборы: слева – зубчиками вверх – вилку, справа – остриём внутрь – нож, за ним – выпуклой стороной вниз – столовую и чайную ложки, потом поставить чашки с блюдцами и стаканы и не забыть про салфетки и вазочку с цветами в центре стола. А мама почему-то вдруг перепутала всё на свете, хотя дома делала безошибочно и всегда учила этому девочку. Мама двигалась по-черепашьи, и всё валилось у неё из рук, и она как-то странно хихикала и, наверно, от волнения поставила миленькую вазочку с веточкой пушистой мимозы прямо на суповую тарелку. Хорошо, что детсадовский повар ещё не успел налить в неё свой любимый гороховый суп с противным варёным луком. В конкурсе, конечно, победила девочка, а над мамой хохотал детский сад, и целый день она грустила и у неё болела голова, и девочка дала себе слово: маму больше не побеждать, потому что девочек у мамы может быть много, а мама у девочки – одна и надо её беречь, и никакая на свете конфета – пусть и самая большая, вкусная и шоколадная, с орешками и вафельками, карамелью и нугой, помадкой и халвой, которая снится тебе каждую ночь, не стоит и маленькой капельки маминого огорчения и твою любимую конфету, вечно зарытую в тебе известном тайничке, тихонечко лопает ужасный обжора – Сладкий Гном. И, даже если он уничтожит все твои конфеты, «дольче вита» не закончится, потому что ты всегда можешь сделать её своими руками. Только надо, чтобы никто не мешал, то есть никого не было дома. Домашнее «пирожное» из батона, сливочного масла и сахара или малинового, клубничного варенья и бутерброд в три «этажа», где первый и третий – печенье «Юбилейное», а второй – толстый слой масла, конечно, вкусно, но не «дольче вита». Сладкая жизнь начинается с молочной смеси «Малютка», когда к ней добавить немного молока, какао, сахара и сливочного масла. Поколдовав над кастрюлькой и на чуток заперев наколдованное в холодильнике, при большой удаче могут случиться трюфели. Но они всё никак не случаются… Растирая яичный желток с сахаром, усердно взбивая вилочкой белок в пену, всё соединяя и аккуратно перемешивая, ни на минутку нельзя забывать о «дольче вите»: гоголь-моголь точно где-то рядом! И он обязательно получится, но как-нибудь в другой раз… Ядовито-красных и ярко-зелёных «петушков» на палочках продают по тёмным углам тётеньки странного вида с помятыми лицами и нечёсаными волосами. И весёлые «петушки» даже оживают в руках тётенек в длинных пёстрых юбкам и сочных косынках. Тётеньки, как вороны, налетают стаей, белозубо улыбаются одним ртом, а взгляд у них острый и недобрый и под ногтями всегда полоска грязи, и каркают сверху: «Купи, купи, купи…». Но к девочкиной «дольче вите» эта шумная воронья стая с живыми «петушками» никакого отношения не имеет, и девочка тоже умеет жечь сахар. Его надо нагревать в столовой ложке над слабым огнём, обмотав её ручку кухонным полотенцем. Сахар плавится, и пузырится, и плюхается на газовую плиту, и синее пламя, вспыхивая, быстро слизывает большие сладкие капли, оставляя на конфорке чёрные пятна, и всё это, похожее то ли на фейерверк, то ли на костёр, завораживает, и ты чувствуешь себя не столько кондитером, сколько алхимиком, которому подвластны сила огня и тайное знание. Тут важно не пропустить момент, когда в ложке разольётся золото. Надо убрать его с огня и ждать, пока оно остынет и загустеет. Через десять минут можно смело засовывать ложку за щёку и приниматься за чёрную работу: мытьё заляпанной газовой плиты, потому что о твоём петушино-леденцовом пристрастии ни одна душа знать не должна, и если с конфорками с помощью тряпки, губки и наждачки всё же договориться можно, то со столовой ложкой, в которой частенько плавится золото, никак: со временем её поверхность делается неровной и будто бы покрывается волдырями. Но выход есть: каждый новый сеанс алхимии следует проводить с другой ложкой, и, когда все ложки в буфете становятся одинаково уродливыми, мама вынуждена поверить, что все ложки на свете таковы и с её ложками «ничего такого» не происходит. С «петушиной» ложкой за щекой можно ходить ещё полчаса, но, чтобы не остаться без зубов, надо помнить о поворотах на пути следования и не напороться на дверной косяк. Но настоящая «дольче вита» – «дольче вита» после «дольче виты». И это всегда сгущёнка из голубой, как мечта, металлической банки. В один прекрасный день в дверце родного холодильника «Минск» ты обнаруживаешь банку сгущённого молока. В эту секунду ты смахиваешь на майскую розу: настроение прекрасное – будущее ужасное. И не только будущее, но и настоящее. Потому что все твои мысли теперь заняты этой голубой баночкой, будто и нет на свете ничего, кроме холодильника, дверцы и сгущёнки. И целыми днями ты смотришь на неё как кот на сметану и, так как явно облизываться нельзя, облизываешься тайно. Ты ходишь вокруг неё кругами, и с каждым днём твой круг всё уже и уже. И вот наступает решающий миг, когда ты хватаешь большой и острый нож… нет, положи на место… берёшь открывалку и длинным её концом вспарываешь… нет… вонзаешь… снова нет… осторожненько делаешь в банке две ма-а-ахонькие дырочки, но с одной стороны и напротив друг друга. Ты переворачиваешь банку дырочками вниз так, чтобы к верхней был доступ воздуха, подносишь банку ко рту и изо всех сил пытаешься втягивать в себя сгущёнку. Металлическую банку сжать невозможно, и густое молоко само не потечёт, и, чтобы опустошить банку, надо изрядно потрудиться. А долго ли умеючи! И теперь, когда одна «дольче вита» случилась, приходится ждать другой. Пустую банку ставим на прежнее место дырочками вниз, и она гремит в дверце холодильника до тех пор, пока мама вдруг не решит порадовать семейство своим очередным кондитерским шедевром. Есть верные приметы, которые никак нельзя пропустить, например, когда мама, напевая, повязывает фартук, достаёт с нижней полки большую эмалированную миску и торжественно водружает на стол круглое деревянное сито. В это мгновение нужно начинать канючить, что тебе немедленно надо дышать самым свежим и здоровым, самым правильным в мире воздухом, и тебя ждёт весь двор, и велика вероятность, что не дождётся, потому что в безвоздушном квартирном пространстве ты погибнешь раньше, чем тебя отпустят на улицу, и чем противней ты канючишь, тем верней твоё спасение. Мамино «ровно полчаса» галопом несётся за тобой вслед все твои четыре этажа, что галопом несёшься ты, и, когда перед тобой вдруг радостно распахивается зелёная подъездная дверь, ты понимаешь: рай выглядит именно так, и ныряешь в него с головой и башмаками. Теперь тебе (а точней, маме) понадобится около часа, и, когда ты вернёшься с прогулки домой, она, возможно, снова будет улыбаться. «Дольче вита», как известно, у каждого своя.
* dolce vita – сладкая жизнь (итал.)
«La Dolce Vita» – художественный фильм итальянского кинорежиссёра Федерико Феллини (1960)