Время действия договора могло и не уточняться. Что ж в таком случае следует предъявлять банкиру?
Код?
Номер счёта в буквенном выражении?
Половинку золотого империала?
Крест, нательный, являющийся заодно и ключом к хитроумному замку?
Или просто слово заветное?
А может быть перстень с выгравированными на внутренней стороне крохотными значками?..
В любом случае, очевидно, что прямолинейные действия самых исполнительных адвокатов ни к чему привести не могли. И не привели...
А вот как искать «золото Полуботка» в таком случае, за какую ниточку тянуть? – это вопрос.
>В каждом детективе в самом конце должна быть развязка. В нашем же — ее нет...
Так или иначе, но дело № 1340, заведенное в 1958 году Инюрколлегией сегодня не закрыто.
Россия признала себя правопреемницей Союза, и претензии вроде бы можно теперь предъявлять ей. Только делать это некому: людей, способных документально доказать свое родство с Павлом Леонтьевичем Полуботко, наказным гетманом Левобережной Украины, как не было в 1909 году, так нет и по сей день...
Мифы
В украинской историографии с именем Полуботка связано немало мифов:
• В частности, «История русов» приводит довольно подробные обличительные речи Полуботка, якобы произнесённые в заключении; в частности, перед смертью гетман сказал: «Я вражды к тебе никогда не имел и не имею, и с тем умираю, как христианин. Верю несомненно, что за невинное страдание моё и моих ближних, будем судиться от общего и нелицемерного Судии нашего, Всемогущего Бога, и скоро пред Ним оба предстанем, и Пётр с Павлом там рассудятся» (хотя непонятно, кто из палачей мог их записать и как они оттуда попали к автору данного памфлета полвека спустя).
Читаем далее:«Вторая «северная» версия появилась, скорее всего одновременно с первой, как альтернатива ей, для тех, кого уж совсем не убедит марсельское путешествие.
Впрочем, не исключено, что обе они были запущены в общественное мнение с одной целью – направить мысль интересующихся по ложному пути, привлекательному удалью и благородным риском, везеньем, которое сопутствует, как известно, сильным.
Да, так согласно второй версии все тот же Яков Полуботок (интересно, а почему не Андрей? Его что, на море укачивало что ли?) и все с теми же бочонками, залитыми все тем же воском (количество, правда, изредка варьировалось) направляется уже не на юг, а в прямо противоположном направлении – на Север. Цель его – Архангельск, город удалых зверобоев, купцов и мореплавателей заморских.
Города этого портового, проехав опять же беспрепятственно всю Россию, Яков достигает. За деньги немалые нанимает корабль и шкипера, который соглашается быть и переводчиком.
И с тем шкипером, уже по Баренцеву и Норвежскому и Северному морям плывет Полуботок-младший в Лондон.
Приплывает.
Дальше все знакомо и легко – тем более переводчик под рукой. Однако, таким образом, шкипер оказывается посвященным в дело, и с ним надо поступать или как со своими собственными казаками, что грустно, или как с джентльменом, умеющим держать слово.
Шкипер, – морской волк, оказывается человеком благородным и обещает тайну вклада навечно сохранить.
Яков ему доверяет, и прощаются они вполне дружелюбно.»4
Есть еще третий, малоизвестный вариант маршрута «золота Полуботка». По приказу Петра I украинские казаки участвовали в рытье Ладожского канала.
После первой своей экспедиции на строительство Ладожского канала в 1718 году Павел Леонтьевич Полуботок с трудом привел домой половину казаков, потеряв в жестоких условиях многих друзей и тысячи воинов; и самому ему довелось пережить там превеликие тяготы.
Поэтому понятно, что когда был получен приказ вновь направлять казацкое войско на изнурительное рытье канала, он решил предусмотрительно распорядиться своим имуществом на случай невозвращения, написал «духовную», положил ее в зеленую шкатулку, – то есть приготовился к вполне возможным ударам судьбы.
Но в завещании нет и быть не могло ни единой строки о золоте казны войсковой.
Читаем дальше у Прокопенко В.:
«И тут нельзя не заметить знаменательного совпадения, – припоминаете? – все версии об отправке сокровищ в Англию датируются именно 1720-м годом, то есть именно тем, когда Павел Леонтьевич в качестве наказного гетмана при живом еще ясновельможном гетмане Иване Скоропадском возглавлял украинское войско в ладожском походе.
Случайно ли такое совпадение?
И совпадение ли?
А не тут ли сокрыт ответ на главный наш вопрос поставленный при рассмотрении всевозможных вариантов транспортировки столь секретного и ценного груза через всю страну и за море?
Представьте себе, – санкционированное самим царем передвижение по стране казацких полков, военный многолюдный поход, – какое еще более надежное прикрытие для вывоза ценностей можно было придумать – ни тебе подорожных, ни тебе проверок, ни подозрений: полная конспирация, – в сопровождении двадцати тысяч воинов подвода с золотом абсолютно беспрепятственно и без малейшего риска могла быть проведена через всю Украину и Россию, а дальше Яков мог под видом фуражира или провиантмейстера продолжить путь до Архангельска…
Учитывая характер Полуботка и сложившуюся очень сложную для него ситуацию, тут есть над чем задуматься.
Как и он, наверное, не одну бессонную ночь провел, прежде, чем принял окончательное решение. Взвесить ему нужно было все, до самой наименьшей детали предстоящей операции.
И он взвесил…
Но факт – завещание перед ладожским походом Полуботок написал.
Однако не пришлось в тот раз завещанием воспользоваться, так как и из этого похода Полуботок вернулся цел и невредим. Так оно и лежало в ящике шкатулки до лета 1723 года.
Последние записи в духовной сделаны за неделю до выезда Полуботка из Чернигова, 5 июня 1723 года.
В 1908 году завещание это держал в руках Николай Гальковский, разбиравший архив графа Капниста в городе Лебедине.
Василий Капнист являлся прямым потомком наказного гетмана и ему по наследству достался общирный архив последнего. Но завещание это, которое обнаружил местный историк, по сообщению самого Гальковского, начиналось со слов:
«Якову для подарков и для прочего прибирания к тому же акту весельному повинно пять тысяч из суммы моей оставляю быти, и сукна, против Андреевых сукон справившиеся»…
Гальковский сразу же разобрался, что так не может начинаться документ и потому сделал совершенно логичный вывод о том, что держал в руках лишь финал тестамента, а начальные же его страницы (сколько их было - неизвестно) обнаружить ему тогда не удалось.
Исследователь не лишал себя надежды найти их при дальнейшем разборе архива, но нашел или нет – неизвестно. Собрание бумаг графов Капнистов со временем раздробилось, часть его ныне находится в фондах Черниговского исторического музея.
Но там ли искомые листы?
Есть известие о том, что домовая служанка Полуботков, выполняя инструкцию хозяина, как только было получено известие об аресте полковника, сожгла все его письма, все хранившиеся в доме бумаги, которые так или иначе могли повредить Павлу Леонтьевичу при царском досмотре.
Может быть и начало завещания обратилось в пепел усердием служанки? »4
История «Золота Полуботка» обрела широкую известность в 1907 году, когда была опубликована в русском журнале «Новое время» профессором Александром Рубцом.
Александр Рубец в своей статье рассказал о том, что он обнаружил запись рассказа английского шкипера, который вез в 1720 году из Архангельска в Лондон двух молодых украинцев (Андрей и Яков ?) и их дядьку-наставника.
Пассажиры, как утверждал шкипер, еле втащили на судно тяжелые бочонки. По прибытии в Лондон они попросили шкипера проводить их до конторы Ост-Индской компании.
В бочонках оказалось 200 тысяч золотых червонцев, и один из украинцев, представившийся сыном Павла Полуботко Андреем (опять путаница ?), внес их в Ост-Индскую компанию на хранение.
Вклад был принят на следующих условиях: 4% годовых с начислением процентов на проценты, на него не распространялись правила конфискации за давностью лет, и получить вклад мог либо сам Павло Полуботко, либо его наследники, либо лица, ими назначенные.
Следует заметить, что Рубцы - одна из фамилий, которая считается потомками гетмана Полуботка.
«Историк В. Моздалевский в своем капитальном «Малороссийском родословнике» собрал хронологические сведения об этом семействе, и заняли они много страниц, восходя корнями к самому началу семнадцатого века.
Многими поколениями предки Рубца гнездились на Черниговских землях. Достаточно вспомнить, что именно один из Рубцов во второй половине ХVII века был послан в Петербург с прошением от Украины на избрание нового гетмана.
Так что в многочисленной когорте наследников Полуботка Александру Ивановичу было чем гордиться. »4
Александр Рубец предложил провести съезд потомков Полуботко в 1908 году в городе Стародубе.
«... в 1907 году столичная газета «Новое время» в № 11384 от 20 ноября поместила объявление, от которого, как круги от камня, брошенного в воду, поползли слухи, домыслы, сплетни, распространяясь на всю Россию.
Разумеется, с особым интересом встретили это объявление жители Украины, так как оно касалось предмета, связанного с нею самым тесным образом.
Судите сами:
«Александр Иванович Рубец, бывший профессор С.- Петербургской консерватории считает своим долгом довести до сведения лиц, состоящих в близком или дальнем родстве с Павлом Леонтьевичем Полуботко, исправлявшим должность гетмана Малороссии в 1722—1724 годах, что после смерти названного гетмана Полуботко остался значительный капитал в Лондонском государственном казначействе, положенный им туда сроком до востребования.
Капитал этот наследниками П.Л. Полуботко не истребован, и в настоящее время возрос до 80 миллионов фунтов стерлингов или до 800 миллионов рублей.
Полагая, что право на истребование означенного вклада в виду его бессрочности («до востребования») наследниками не утрачено и возможно, но, сознавая, что одному человеку это не по силам, я почтительнейше и усердно прошу всех с нижепоименованными фамилиями прибыть в город Стародуб Черниговской губернии 15 января 1908 года для совместного и всестороннего обсуждения мер по законному истребованию из Лондонского Государственного Казначейства капитала Полуботки.
Список наследников:
Полуботки, графы Гудовичи, Кулябко-Корецкие, Рубцы, Лизагубы, Синегубы, Сологубы, Немирович-Данченки, Старосельские, Гамалеи, Рашевские, Трипольские, Бонч-Осмоловские, Булацели, Бороздны, Борковские, Дунин-Барковские, Почеки, Подольские, Тризны, Тропины, Тычины, Лазаревские, Лошинские, Лосины, Золотаренки, Ханенки, Миклашевские, Дорошенки, Щербаки, Чарнолуцкие, Аржаво-Чижевские, Шандриковские, Ширай, Чесноки, Искры, Гудим-Левковичи, Тарновские, Самоквасовы, Самойловичи.
Список этих фамилий был составлен в 40-х годах прошлого столетия по поручению Лондонского Государственного Казначейства, через агентов, приезжавших с этой целью в Россию.
Присовокупляю, что до осуществления предполагаемого мною съезда гг. наследников, я ни в какую переписку по сему делу входить не буду и на запросы отвечать не стану.
А. Рубец».
Представляете, что мог почувствовать добропорядочный гражданин, развернув после сытного обеда газету и на первой же странице прочтя свою или своего знакомого фамилию, да еще с приоткрывающейся перспективой получить негаданное наследство, хранящееся двести лет в английском банке?
Это объявление Александра Ивановича Рубца в газете «Новое время» имело очень широкий резонанс.
Автор музыкальной версии знаменитого шевченковского стихотворения «Думы мои, думы мои» Рубец был достаточно популярен в либеральных кругах украинской интеллигенции, и по сей причине недостатка в добровольных помощниках не испытывал.
В подготовке съезда ему помогали молодые и энергичные адвокаты из Чернигова и Харькова.4
В рождественские праздники 1907 года была добавлена для многих изрядная толика надежд, ожиданий и предвкушений.
Разумеется, среди читателей столичной газеты было и жандармское ведомство. И хотя к перечисленным приглашенным формально оно не относилось, но, тем не менее, специально подготовленных сотрудников к предстоящему мероприятию спешно назначило.
И предстояло им немало потрудиться, чтобы подробные отчеты исправно ложились на чиновничьи столы департамента.
В качестве примера можно привести два документа из архива Черниговского Жандармского Управления:
«12 января Стародубский уездный исправник Начальнику Черниговского Губернского Жандармского Управления.
15 января сего года в городе Стародубе предстоит с разрешения Черниговского губернатора съезд наследников бывшего малороссийского гетмана Полуботко, оставившего в 1700-х годах в Лондонском банке крупный вклад денег, достигший в настоящее время колоссальных размеров 800 миллионов рублей – для обсуждения вопроса по поводу предъявления претензий к Английскому Правительству о возвращении означенного капитала.
Уездный Исправник /подпись/»
«СЕКРЕТНО.
Помощник начальника Черниговского жандармского управления в Стародубском уезде января 1908 г. № 114 получено 24.01.1908 дело № 3
Во исполнение предписания от 16 января № 163 доношу, что 15—16 января в городе Стародубе с разрешения Черниговского губернатора состоялся съезд наследников бывшего малороссийского гетмана Полуботко.
На этот съезд явилось около 660 человек наследников.
Но по слухам будто бы в Лондонский банк никакого вклада Полуботко не делал.
Ромистр Зайцев Подпись/»
Показателен факт, который всплыл много позднее – министерство Иностранных дел России сразу же после объявления в газете, но не поднимая излишнего шума и не информируя о том общественность, провело со своей стороны исследование названного в объявлении Рубца факта хранения Лондонским банком некоего вклада бывшего наказного гетмана Украины.
Внешнеполитическим ведомством были предприняты определенные шаги для того, чтобы ответить на запрос правительства – сколь реальны распространяющиеся слухи?
Рвение чиновников тоже можно понять – речь ведь в объявлении шла о сумме нешуточной – почти в миллиард рублей!»4
Немало способствовали подогреванию атмосферы на съезде многочисленные газетные публикации, потоком хлынувшие после приведенного уже объявления Александра Ивановича Рубца.
Например, газета «Русское слово» писала 6 января 1908 года:
«Весть эта (о наследстве) всполошила многочисленных потомков бывшего гетмана.
В местные киевские газеты чуть ли не ежедневно приходили разные лица, украинцы, русские, поляки так или иначе считавшие себя наследниками колоссального богатства.
Большинство из них люди малосостоятельные и находящиеся на службе в разных учреждениях.
Съезд «наследников», на котором предполагается делить неразысканные еще богатства, смутил их умы. Многие из них, рискуя потерять службу, собираются ехать непременно».
Оскорбительный для устроителей съезда фельетон «Лжемиллионы гетмана Полуботка» написал «дядя Гиляй», иначе говоря – Гиляровский Владимир Алексеевич.
Так или иначе, журналисты делали свое дело, упражнялись в острословии, зарабатывали на сенсационной теме повышенные гонорары, а наследники возбужденно ждали – когда же явятся им сказочные богатства их легендарного предка.
И панихида, отслуженная по Павлу Леонтьевичу Полуботку в местной церкви перед открытием съезда, воспринималась многими, как благодарственный молебен благодетелю и попечителю. Присутствующие плакали настоящими горячими слезами.
Плакал и Александр Иванович Рубец, видя, вернее, слыша, как воплощается в реальность его идея.4
Как рассказывала своим детям и внукам участвовавшая в этом мероприятии Инна Никандровна Рошевская, на съезд собралось около ста человек (хотя, судя по отчету жандармского ротмистра - около 660 человек, а в газетных отчетах об окончательном количестве наследников присутствовало число 549), имевших основания считать себя потомками гетмана, но прямых наследников по мужской линии обнаружить не удалось.
А в составленном родословном древе по женской линии не хватало какого-то одного, но очень важного звена.3
Однако у Рошевской, как и у других участников съезда, осталось ощущение, что все эти трудности вот-вот будут преодолены. Наверное, этому способствовала где-то добытая Рубцом информация о том, что наследство гетмана Полуботко пытался заполучить сначала его старый приятель Меншиков, а затем фаворит Екатерины Второй князь Потемкин.
Кроме того, присутствующим были показаны вырезки из газет 1840-х годов, в которых рассказывалось о том, что английские агенты разыскивают наследников Полуботко.
Потомки гетмана также занялись оценкой предполагаемого наследства. По их расчетам получилось, что за прошедшие годы вклад должен был увеличиться более чем в тысячу раз. И на каждого из присутствовавших, как вспоминала Рошевская, приходится астрономическая сумма — миллион фунтов стерлингов.3
«Рассуждения и споры о дальнейших шагах породили документ – программу действий из восьми пунктов. Для реализации был избран соответствующий орган – распорядительное бюро.
Членами его стали следующие лица: граф Капнист, литератор Кулябко-Корецкий и господин Козачек из Минска.
Собрание прошло под председательством Федора Андреевича Лизогуба», – заканчивает свою заметку корреспондент «Черниговского слова».4
Избран был казначей распорядительного бюро – В. Пржевальский, – в обязанности которого вменялось вести учет всем издержкам предприятия, чтобы ясна была картина – на что тратятся общественные деньги, какова их отдача.
На практическую деятельность распорядительного бюро тут же по подписке стали собирать с присутствующих взносы, минимальная сумма по решению собрания определена в десять рублей.
Именно распорядительное бюро и должно было стать, по мнению съезда, представителем общих интересов в конторе Лондонского казначейства.
То есть, – полностью воплощался главный тезис устроителя и вдохновителя съезда, Александра Ивановича Рубца – мол, одному человеку столь громоздкое по организации и затратам мероприятие не по силам. В этом смысле Стародубский съезд полностью себя оправдывал – все откликнувшиеся потенциальные наследники встретились, познакомились, объединили усилия и, что особенно важно, собрали необходимый стартовый капитал.4
Во время всей многочасовой и шумной кутерьмы, общей возбужденной беседы, Александр Иванович Рубец не выпускал из рук черную папку с бумагами, которую часто похлопывал увесистой ладонью своей, демонстрировал, как веский аргумент, когда говорил, к примеру, о наличии доказательств, свидетельствующих о вкладе, документов, подтверждающих правоту требований или само собой разумеющееся содействие чиновников английского казначейства в получении причитающихся денег.
Этот повелительный жест и, особенно, внушительная тугобокость блестящей папки с замками, действовали на съезд успокоительно, вселяли надежду.
К этой же папке с самого начала были прикованы и взгляды многочисленных соглядатаев, филеров, агентов. Да и просто досужие авантюристы не преминувшие воспользоваться случаем пронюхать поживу – сей кожаный тугобокий предмет из поля внимания своего не теряли.
Но большие, по-казацки крепкие, хоть и музыкальные руки профессора с вожделенною папкою не расставались ни на секунду…
Любителям живописи и знатокам искусств руки бывшего профессора консерватории могли показаться знакомыми: именно эти руки были увековечены в восьмидесятые годы прошлого столетия Ильей Репиным в картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».
Работая над своим историческим полотном, Репин в поисках типажей, натуры, правды фактур и цвета совершил поездку по Украине – чтобы, как подлинный реалист, пропитаться пьянящим степным воздухом, голубизной бескрайнего украинского неба, вольным духом казачества.
Судя по результату, все это удалось художнику. Тем более, что кроме этой специальной поездки Репин и так часто бывал на Украине, был лично знаком с представителями творческой интеллигенции, портреты многих оставил в своем творческом наследии.
Так вот, для написания удалого дородного казака на переднем плане справа в композиции «Запорожцев» Репину необходим был выразительный и характерный образ. Типаж долго не находился.
Один из эскизов был написан со знаменитого своими похождениями по столичному «дну» журналиста Владимира Гиляровского.
Однако для картины позировать Илья Ефимович пригласил профессора петербургской консерватории Александра Ивановича Рубца, который так задушевно пел украинские народные песни и происходил к тому же из тех самых запорожских казаков.
Очень колоритный получился персонаж: хохочущий седоусый богатырь, как воплощение основательности и силы; сразу было понятно, руки этого видавшего виды запорожского казака трубки своей походной ни за что не отдали бы и под пыткой даже самому турецкому султану или дюжине его подручных, – руки воина, крепкие, как корневища, надежные и умелые, они вполне соответствуют лику смеющегося до слез былинного богатыря – сродни утесу или же крутому днепровскому берегу…4
Съезд принял решение создать комиссию из 25 присутствовавших на съезде делегатов, для поисков наследства и нанять для этого известного адвоката Кулябко-Корецкого.
Однако первая поездка Кулябко-Корецкого в Лондон оказалась безрезультатной.
Ост-Индская компания была ликвидирована в 1858 году. И ни получить подтверждений того, что в ней находились золотые червонцы Павла Полуботко, ни узнать, куда были переданы невостребованные вклады, адвокату не удалось.
Второй поездке помешала начавшаяся Первая мировая война.
Инне Никандровне Рошевской после начала войны было не до наследства. Ее сына Бориса Шеболдаева арестовали за участие в подпольной большевистской организации. Рошевской пришлось использовать весь свой авторитет и все влияние на высокопоставленных пациентов (она была врачом, окончила Сорбонну и много лет практиковала в Ставрополе), чтобы ссылку в Сибирь Борису заменили отправкой санитаром на Закавказский фронт.
Но даже оказавшись на фронте, потомок гетмана не прекратил большевистской агитации.
От очередного ареста с плачевными последствиями его спасла лишь Февральская революция. Шеболдаева избрали заместителем председателя военно-революционного комитета Кавказской армии.
А вскоре Шеболдаев оказался в Баку, где после провозглашения Бакинской коммуны был назначен заместителем наркома по военным и морским делам.
Именно тогда он познакомился с будущим членом Политбюро Анастасом Микояном.
Их обоих арестовали после падения коммуны. И они оба каким-то чудом не попали в число 26 расстрелянных бакинских комиссаров.
Дружба двух большевиков была настолько тесна, что, работая в Ростове, Микоян и Шеболдаев жили со своими семьями в одной квартире и питались в складчину.
В двадцатые годы Шеболдаева неоднократно переводили с места на место: Кавказ, Туркестан, Поволжье и, наконец, Москва.
В 1925 году наследника гетмана назначают заместителем заведующего орграспредотделом ЦК ВКП(б) — святая святых партии, ведавшем всей расстановкой партийных кадров, а затем он становится первым секретарем Северо-Кавказского крайкома ВКП(б).
Тогда же, в 1930-е, по словам его сына Сергея, Шеболдаеву позвонил некий человек и сказал, что он может получить наследство гетмана Полуботко.
Шеболдаев ответил, что не интересуется этим, и положил трубку.3
Возможно, Петр Шеболдаев счел звонок чьей-то провокацией. Но существуют данные, говорящие, что это было не так.
Много лет спустя в печати появилась следующая история.
В 1922 году в посольство УССР в Вене (такие существовали до образования СССР) обратился некий человек, приехавший из Бразилии и назвавшийся Остапом Полуботько — прямым потомком одного из сыновей гетмана.
Он показал послу Юрию Коцюбинскому фотокопию документа о вкладе Полуботька, подлинник которого он якобы хранил в надежном месте, и предложил следующую сделку: он передает право на получение денег правительству УССР, а за передачу подлинника документа получит один процент накопившейся огромной суммы.
Как говорилось в той же публикации, на переговоры с британской стороны прибыл полковник Роберт Митчелл из «Бэнк оф Ингланд», который заявил, что сначала ему нужно удостовериться в подлинности документов. Но даже если они окажутся подлинными, это не означает, что наследство будет передано правительству Украины.
Во-первых, это правительство не признано Великобританией.
А во-вторых, сумма с накопившимися процентами слишком велика для того, чтобы говорить о ее передаче. Речь может идти лишь о какой-либо полюбовной сделке.
Возможно, звонок Борису Шеболдаеву был отголоском этой истории. Может быть, англичане, обеспокоенные появлением прямого наследника и подлинных документов, начали искать путь для проведения полюбовной сделки через самого влиятельного в СССР наследника гетмана.
Еще несколько лет спустя сестре Бориса Шеболдаева, Ольге Шеболдаевой-Широченской, во Внешторгбанке в Москве рассказали о некоей делегации англичан, которые приезжали для проведения переговоров о наследстве гетмана.
Но в подробности она постаралась не вникать: в июне 1937 года первый секретарь Курского обкома партии Шеболдаев был арестован и вскоре расстрелян.
Вслед за ним репрессировали его жену и мужа Ольги Шеболдаевой-Широченской.
Существуют утверждения, что возможные претензии СССР на наследство Полуботка были предметом переговоров с Великобританией в 1940-1980-е годы и были достигнуты соглашения о том, что СССР отказывается от этих претензий в обмен на урегулирование различных долгов СССР Великобритании.
Вновь о наследстве Шеболдаевы и Широченские вспомнили лишь во время хрущевской оттепели, когда репрессированные члены семьи были реабилитированы. Сына Шеболдаева Сергея тепло принял Анастас Микоян и позаботился о выделении ему в Москве жилья.
Правда, с Микояном, который знал о деньгах гетмана с двадцатых годов, вопрос о наследстве Сергей не обсуждал. Ему это просто не пришло в голову.
И к тому же, одним из заявлений Шеболдаевых и Широченских уже начала заниматься Инюрколлегия, которая вела дела о наследстве советских граждан за рубежом. Там их подробно обо всем расспросили и больше в Инюрколлегию никогда не вызывали.
Один из сыновей Шеболдаевой-Широченской, Петр, в разговорах с Сергеем Шеболдаевым не раз сетовал:
«Ну что же они медлят? Ведь польза от наследства была бы и нам, и стране. Ведь есть же в КГБ экономическая разведка, проверила бы быстренько все английские банки...»3
Он даже не подозревал, что КГБ уже занимается их делом. Но как!
4 мая 1960 года председатель КГБ при Совете министров СССР Александр Шелепин направил секретарю ЦК КПСС Николаю Игнатову секретную «Справку о результатах проверки фактов, изложенных в заявлении Широчинского П. П.», написанную во 2-м главном управлении КГБ — контрразведке.
Со справкой были ознакомлены и другие члены секретариата ЦК КПСС.
«Дело о наследстве украинского гетмана Полуботко возникло в Инюрколлегии Министерства финансов СССР в конце 1957 года на основании заявления гр-на Широчинского П. П. и некоторое время состояло на контроле в секретариате т. Микояна А. И.
Из материалов дела следует, что примерно в 1840-х годах гетман Полуботько в один из английских банков перевел большое наследство, которое в последующие годы наследниками не было востребовано...
О наличии наследства гетмана Шеболдаевой-Широчинской О. П. известно из следующих источников:
1. Мать Шеболдаевой-Широчинской О. П. Рошевская Инна Никандровна при жизни рассказывала дочери, что в 1909 году состоялся съезд всех родственников — наследников гетмана Полуботко, которые решили принять активные меры к розыску наследства в Англии.
С этой целью они наняли киевского адвоката Кулябко-Корецкого, который ездил в Лондон, но никакого наследства гетмана там обнаружить не мог.
• Ещё один распространённый миф — про «клад Полуботка», то есть золотой запас казацкой старшины, будто бы переданный на хранение в Банк Ост-Индской компании и не возвращённый. Попытки вернуть это золото предпринимались достаточно долго, в том числе и в годы Советской власти, однако в связи с отсутствием надёжных доказательств банк всякий раз отказывал в подобных претензиях.
Память
На почтовой марке Украины, 1999 год
На почтовой марке Украины, 2010 год
В 1999 и 2010 годах Укрпочтой были выпущены почтовые марки, посвящённые Павлу Полуботку.
Примечания
Золото Полуботка — легенда о большом количестве золота, которое наказной гетман Павел Полуботок якобы оставил на хранение в одном из английских банков в 1723 году.