Наталья Соловьёва
https://www.proza.ru/2009/02/06/403
У меня в руках поэтический сборник «В порыв небесной чистоты» Геннадия Борисова. Название соответствует главным темам его произведений, духовно – космических, эзотерических, пейзажно –лирических с «малиновыми закатами, с «духами смолы», с первобытными водами, с «божественными и адскими » силами».
Г. Борисов пытается проникнуть в таинство бытия, хотя у тайн и свои пути развития, похоже, что у тайн «своя техника безопасности», и они серьёзно думают, кому стоит открываться.
Борисова волнуют вопросы:
А жизнь что? Безумный акт Творца?
Жестокий взрыв природы?
Куда уходит жизнь? Неужели только на погост?
И в чём тогда её смысл?
Сборник состоит из четырёх частей , и каждая является своеобразным ответом на вопросы бытия.
Обратимся к циклу « Забвенье родимой глуши». Как сын крестьянина, поэт близко к сердцу принимает судьбу деревни, и зачастую мёртвой деревни.
Доски крыши торчат,
Обнажились, как рёбра ,стропила.
Поэту жаль деревни, которая покоем душу утоляет, радует «яркой зеленью обочин», «мягкой плавностью линий», восхищает «божественным нимбом золотящихся нив»,где сердце от счастья видеть такую красоту готово взлететь, замереть, «как орех расколоться».
Но деревня – не только берега реки с серебристо- зелёными ивами и фиалковыми незабудками у вод, это ещё и родимые холмики на кладбище:
Плакать…
Над долей- недолей, полынь – лебедою,
над жизнью бедной, «шэрай» убогостью хат.
О юность, о годы, о горечь утрат!
Как старый солдат, что из плена вернулся
Не смерти и плену, безумию жизни ты рад.
В описании деревни поэт использует слова- диалектизмы: «бутян», «пожни», «сьвята», «в куту – аир» и т.д.
Мне кажется очень оригинальной зарисовка жатвы:
щетина – жнивьё,
ноги босые царапает, колется…
Описывая сельские пейзажи, Борисов часто использует различные цвета:
Сажи черней на закате,
Черней, чем слепящая тьма,
Облаков розовеют небесные горы.
…В чёрно-синюю бездну провала…
Живее серебра
Зеркальным блеском льются диски,
На шоколадной пашне –
Сиреневатый цвет.
Одна из особенностей Борисова – назывные предложения в описании деревни:
Отчий дом. Огород и плетень.
Свет луны. Ночь. Весна. Полутемь.
Дрожь. Ни души. Лай собак.
Улочкой в хату иду.
На себя – одеяло и мрак.
Печь. Переборка. Кровать.
Здесь родился и здесь умирать.
Или:
Кладка. Озеро. Избушка.
Ночь – полночь.
Плеск в камышах. Песок. Прибой.
Латунь и бронза сосен.
Как много для поэта значит родная деревня! Все образы – из детства, из сельской юности.
Книга начинается циклом стихотворений «Когда язык природы – дух», те же дорогие сердцу образы деревни, только они небесно возвышены, духовно олицетворены:
Жаворонка благовест
На тихозвонном небосклоне,
И сердце рвётся из темноты
К непостижимой той свободе,
В порыв небесной чистоты.
Стремясь к безумству и покою
И осеняешь, Вечность, ты
Меня божественной рукою.
У поэта есть два любимейших образа природы: весною – жужжание шмеля, а осенью – дух соломы:
Шуршит под ногою стерня-
Земли волоса,
Электро-сухой этот треск.
Соломы, гроздей калины
Священный этот блеск.
А в лесу – листопад, и уходит листьев поколенье:
Как ласточки кружат, ныряют
И падают в жнивьё
Безропотно- покорными.
Их отпевает вороньё.
Никакая сила не может остановить процесса тления, но и в самой скорбной музыке есть гармония непостижимой красоты, которая настигает душу, но которой до конца постичь нельзя.
В стихотворениях Борисова довольно часто встречаются сравнения, как скрытые, так и явные:
Льдины- лебеди.
…Волшебные звуки, как струны.
Как огонь и юность – новизна.
Как безумие и страсть – природа.
Бушуют, берег роют – блещут воды!
…Пропел безумный шмель, как знойный полдень.
…Нежней, чем бархат озими,
Чем брызги первой листвы…
…Как хора ангельского пенье,
Светлый дух воскресенья.
Оригинальной особенностью поэзии Борисова в цикле «Когда язык природы – дух» является употребление сложных прилагательных:
…тоскливо- горькое веселье
…смутно-тёплое томительное чувство
…светло- светлая нежность
…иная зелень: тёмно-серая, строгая.
…пепельно - розовый дым
…кристально- ледяные воды
…ветви уродливо - страшны, кричащи
…мазутно-чёрные пятна
аквамариново- кисейная прозелень леса
зыбко – ломаный лес
Поэт стремится к изумительной точности, образуя сложные существительные – неологизмы: мерцание - талость, льдины-лебеди, страсть – кисея, ветви-узлы, стрёкот –шум.
По такому же принципу Борисов образует сложные глаголы: отошла – рассиялась, блещут – роют воды.
Интересно, что Борисов из природных явлений описывает весну чаще, чем осень, и первыми вестниками весны у поэта являются не ласточки, а шмели:
день – хрустальные льдины,
невидимки леса
в фиолетово-сиреневой дымке,
у оврага, мгновения брагу,
солнечный хмель разливал,
тёмный в золоте шмель.
Шмель Борисова живописен:
Медово – бархатный звук
Мягче рук
И нежнее, чем голос, колени подруги…
В стихах Борисова есть многое: покоряющая нежность, одухотворённая романтика, философская глубина, но иногда его стихам не хватает мужской уверенности, силы и строгости, иногда – жизнелюбия и искрящегося юмора. Иногда меня раздражает аморфность строк:
Я и жизни, и смерти не жду( просто существую? Может, и правда, в какой – то момент легче плыть по течению, чем биться головою о камни).
Некоторую расплывчатость строк о любви и природе компенсируют мужественные стихи о войне. Поэта волнует готовность солдата принять смерть:
Солдаты встают.
Перед каждою атакою небо
Вмещают глаза их.
Прощание
С миром, землёю, травою.
Борисова возмущает отношение власть имущих к солдатам, попавшим в плен:
Плен…
Что видели, знаем и что пережито.
Почему и зачем мы ложились под танки?
И нас пулемёты косили, как жито.
Беларусь – страна партизанских боёв: почти в каждой белорусской деревеньке есть памятник солдатам, погибшим в Великую Отечественную войну:
Памятник в соснах с солдатской звездою.
…Лежать хорошо ему здесь,
Простынёю- туманом укутан,
Укрытый вечерней зарёю.
Неужели на земле вечен только один дуэт: смерть и любовь? Неужели любовь всегда трагична?
О, на это вопрос нам отвечает цикл стихотворений: «Но если женщина небес»:
стихи о любви – это сплошное ожидание любви: когда господь явит обещанные чудеса? Поэт испытывает страх:
Вот уже размоталась
дней осенних белёсая пряжа
Ему больно от горечи: «Тоской по тебе ещё счастлив и жив»
По восточному менталитету человек склонен ждать, по – западному –искать- действовать, Беларусь расположена между востоком и западом, значит, ждать и действовать.
Любовной тоски ощутимее хмель.
Как не ждать? В себе только
Сколько любви пережил?
Миражи, всё мои миражи…
Я будто ещё и не жил,
Только чувства свои сторожил!
И какое огромное желание настоящей любви:
Так смешано
льна цветенья с цветеньем небес,
с лоном вод – зыбко – ломаный лес,
дни былого так смешаны годы,
с морскими водами так смешана соль,
с наслажденьем, с безумием – боль,-
я хочу так смешаться с тобой.
Человек без любви нецелен, полонвичат; для того чтобы состояться, выразить себя, понять себя, дойти до самой своей сути,- необходимо полюбить всем сердцем:
Нецельность- половина – пол,
друг в друге быть, входить, любя,
мы достигаем лишь себя.
Обычно юный поэт реализует себя в метафорах, зрелый – в эпитетах, а гениальный поэт – в афоризмах,- вот , на мой взгляд, лучшее стихотворение Борисова с мощной афористической концовкой:
- Катулл, не твои ли слова?
- Я готов сантиметр тела,
каждый – её целовать…
формы тела её обольщают,
а формы души – возвышают.
И что-то внутри меня
тает, витает, парит,-
Нотр - Дам де Пари,
держу пари:
обожая земную реальную женщину,
в сущности, любим мы
идеальные женские сущности.
Каждая женщина мечтает быть несравненной в глазах любимого:
-Лесбия ! Кто так полюбит тебя?
Кто так полюбит, как я?
Кому покажешься лучше всех женщин?
А теперь обратимся к самому важному вопросу - о смысле жизни в цикле «Тоска и боль существования».
Плоды духа – любовь, радость, долг, долготерпение, благость, милосердие.
Плоды плоти – тоска и боль существования.
Цикл начинается стихотворением:
Ужели кто-то
будет жить во времени,
когда все, к счастью, рушатся преграды,
и чьи – то светлые пророчества сбудутся,
и станет всё, как надо.
Это крик отчаявшегося сердца, ждущего любви и не находящего её:
а мне за все метания – мучения
сладкий ужас
одиночества – награда,
и не желаю лучшего,
и не хочу, и не надо!
Нет любви, нет полноты жизни, её творчества. Любовь – созидательная интуиция , которая учит, что делать, как поступать. Но не иметь любви не позорно только в том случае, если ты стремишься к ней всем сердцем, а сердце Геннадия Борисова открыто любви, созиданию, доброте и творчеству.
Удача – награда за смелость. И поэт «… от медленного ужаса одиночества… стал испуганно – покорным». Приятно, когда человек не винит никого в своём горе,- улица не отвечает за ужас в нашем сердце.
Что жалости, любви не знаю,
Никто, никто не виноват.
Как раз живую ткань,
Ткань нежную души
сожрали страх и недоверье,
загнанный усталый зверь,
затравленный в полях неверья
остервенелой стаи гон.
Открыт охотничий сезон.
Смелость – великодушие. Трусость – малодушие. В момент страха перед жизнью поэт не может встретить любовь, п.ч. любовь и страх несовместимы, как несовместимы проклятие и спасение, осуждение и оправдание, надежда на плоть и надежда на дух, покрывало на сердце и сердце, открытое Богу.
…так хочется жить
с первородной беспечностью,
сучить тонкую нить
обладания вечностью…
Но озирающийся назад неблагонадёжен для Царствия Божия. Прекрасен живущий в настоящем или будущем.
Сколько на свете создано дефиниций времени, - хорошо быть всевременным: сохранить и «архаизм» и «модерн» приобрести.
Борисов определяет время как сознание:
О, тайна времени,-
разгадки страшной бремя.
Вот ты уснул,
И нет его – исчезло время.
Очнулся…В воды Вечности ,
Как плавная река,
Как скользкое льняное семя,
Вновь потекло – сознанье – время.
Всему своё время: и жизни, и смерти.
Пока живёшь, смерти нет. Умрёшь, нет жизни:
И почему невыносима мысль о ней?
Сознанье – страх смерти самой её сильней.
Не смерть страшна.
Что смерть? Ничто.
Страшна утрата жизни.
Хотя автор не всегда воспевает жизнь:
Страшно жить!
Всё, что было, и – душу-
Разграбили, продали, пропили –
Жертвы социальной утопии.
Своеобразием отличается у Борисова отношение к Богу:
В своей стране гонимый,
Я тот непримиримый курд.
Я знаю жизнь немного:
Он есть божественный абсурд!
И тайна есть – абсурдность Бога?
У большинства людей, Бог – радость, любовь, творчество, свобода, а у Борисова Бог – могильщик, гробовщик:
Страшны дела твои,
Господи, страшен твой мир –
Тьмы над бездною…
Поэзия Борисова мистична, она не выражается ни в каких приемлемых законах. Поэт Борисов настолько субъективно – индивидуален, что его творчество и невозможно подогнать ни под какие известные рамки. Его стихотворения – прямое отражение его доброй, умной и утончённой души.