широка страна моя чужая,
аккуратно здесь флаги сложили.
собирают свои пожитки
вороньи ангелы по углам.
на бетонном стоит балконе
нарисованный мелом полковник.
он не помнит уже, не помнит,
для кого он надел погоны,
для кого засыпал в зимнем поле,
и меж ребер его полых
для чего прорастала она.
а как только в ладоши хлопнут -
превратится он в теплый хлопок,
хрупкий хлопок скатерти тонкой,
из которой пошили нас.
сберегли мы эти молитвы
в подворотнях и в клетках тел,
прорастает из ткани рытвин
тоненький чистотел.
и с небес - не угомонится -
сыплет-сыплет январский шум.
это минин плывет в столицу
с распятием на весу.
это он светлоликим зверем
вгрызается в мерзлую твердь,
потому, что никто не верит,
здесь больше никто не верит,
что человек есть смерть.