Я помню: наступала ночь. Свежело.
Камин угас. Горячий воздух стынул.
И я один, как тот среди фужеров,
Наполненный вином наполовину,
Забыт был кем-то у стола. Мы двое
Притихли за стеклянною витриной.
Исчезнул мир. Ни слова над водою,
Покрывшей белым саваном долину.
Я видел из окна снежинок луны,
Я мерил взглядом воздуха лоскут,
Струящийся сквозь белых вЕтров струны,
Застывших в утомлении минут.
Я видел в полудиком полумраке
Мерцающих за стёклами свечей
Таинственные неземные знаки
Плющом обвитых рыцарских мечей.
Я знал тогда, на грани злого утра,
Как быть с собой. И, чёрт меня возьми,
Беседовал со мною Заратустра,
Зашедший чашку кофе взять взаймы.
И вился дым, вплетая серой ниткой
Мой призрак в сон портретов и имён,
И растворялся здесь же между плиткой
И ветхим обмороженным окном.
Я помню зной зимы на дне, потоком
Кипящий лютый дьявольский покой,
Себя пред алтарём из синих окон
Нависшего над чёрканой строкой,
И взгляд безумный на стекле оконном
Потерянного цирком смехача,
Ославленного звоном колокольным,
Сгоравшего, как на ветру свеча.