Ко мне домой влетела птица,
Уселась прямо у окна,
Я не успел и удивиться,
Как петь вдруг начала она.
По дому разлетелись трели,
Как будто бусинки стекла,
И я, следя за их капелью,
Забыл о всех своих делах.
Концерт не помню сколько длился,
И птица, свой закончив свист,
Мне грациозно поклонилась,
Словно взаправдашний артист.
Я аплодировал ей стоя
И даже вызывал на «бис»,
И птица каждый раз, не споря,
Свой продолжала бенефис.
В конце я задал всё ж певунье
Вопрос, естественный вполне:
Кто же её так надоумил?
Что привело её ко мне?
Её ведь сцена – лес и поле,
Там все поклонники, друзья,
И неужели там, на воле
Для них ей больше петь нельзя?
Но птица, указав на кроны,
Махнула горестно крылом,
А там орали две вороны ,
Не поделив какой-то корм.
Одна орала: «Я главнее!
Меня избрали вожаком,
И мне, поэтому, важнее
Питаться жирным червяком».
Другая: «Дура! Дармоедка!
Тебе все перья вырву я.
И так сидишь на лучших ветках
И там жируешь, как свинья».
«Да я... Да мы... Сейчас всей стаей
Тебя публично заклюём».
«А ты мою родню не знаешь,
Мы всех вас тут переорём!»
И птица только лишь махнула
Мне на прощание крылом
И молча в лес свой упорхнула,
Как будто, растворившись в нём.
А за окном воронья стая
Слеталась уж со всех концов
И, только в воздухе мелькая,
Летели перья с их хвостов.
Поняв, что здесь не будет мира,
Окно я наглухо закрыв,
Решил включить свой телевизор,
Чтобы не слышать больше их.
Но там, как продолженье схватки,
Такой же точно кавардак:
Орут истошно, без оглядки,
И не унять их всех никак.
Я слышу крики, вопли, стоны,
Один дал в морду, тот – в ответ.
Когда кругом одни вороны,
То соловьям там места нет.