В палитре гуаши в черно-белых тонах
Утоплены пальцы художника жизни.
В холодных оранжево-серых глазах
Застыло блаженство, рисуя узоры.
Завешена мебель и окна закрыты.
В иные пространства ушел их хозяин.
И где-то под дверью скребется питомец,
Которого заперли как-то в подвале.
Висит паутина на люстрах старинных,
Под пылью не видно узоров на стенах
И, словно следы от двери до камина,
Разбросаны листья засохшего клена.
Ни ветра, ни шума, здесь время застыло,
Замерзли навечно железные стрелки.
И лишь отпечаток руки на картине,
Где девочка держит букетик цветов.
Глаза словно небо, душа на ладони.
Ни страха, ни боли, почти пустота.
И рваные раны на розовой шее
За камни рубинов можно принять.
Она, улыбаясь смотрит в пространство,
Улыбка её будоражит сердца,
Но раз посмотришь в бездонные очи,
Тебе этих глаз не забыть никогда.
И ночью в кошмарах преследуют тени,
А днем голоса тебе шепчут слова.
И только в заброшенный маленький замок
Давно заросла цветами тропа.
Все окна и двери залиты бетоном
И сад окружает глухая стена,
Но лишь подойди немного поближе
Заливистый смех услышишь тогда.
В побеге нет смысла, тебя не отпустят,
Ты пленник больного безумием ума.
Кто-то опишет в исторических сводках:
«Почти что весь город сошедший с ума.»
На стенах узоры таинственных знаков,
Лицо расцарапано, тело в рубцах.
И в каждой палате глаза ребенка,
Вложено фото в больничных листах.
На кладбище рядом, кучей могилы.
На них распустились зимой цветы,
Цветы, что на этой самой картине,
С бутонами цвета почти пустоты.
В палитре гуаши в черно-белых тонах
Утоплены пальцы художника страха.
Он навечно остался в иных мирах
Среди поля цветов, пропитанных мраком.
В старом городе, где больше никто не живет,
Небольшой отпечаток руки ребенка,
Словно грязью, заляпанный кровью людей,
На картине, где девочка держит осколки.