Душа и держава. 1996
Редакция
КОНИ АПОКАЛИПСИСА
Тогда благоволиши жертву правды...
Пс. 50, 21
Помилуй, Боже, и от беззаконий
Очисти. И омой от всех обид.
И слышу я, Твои несутся кони,
И век дрожит от стука их копыт.
И Ты воздел молитвенно ладони,
И звук Трубы колеблет трон и скит.
Сняты печати. Будет непреклонен
День гнева Твоего. Кто устоит?!
Летит День гнева, чётче конский топот –
Летит на белых, рыжих, вороных
И бледных. Окропи меня иссопом
И отврати лице от грех моих,
Очисти жертвой правды ямб мой – ропот,
Что пред Тобою только сотворих.
1992
СОКРУШАЙСЯ, СЕРДЦЕ…
Тогда благоволиши жертву правды...
Пс. 50, 21
Боже, помилуй меня и очисти от всех беззаконий,
Душу омой от глухих незабытых обид
Слышу, молясь, что помчались Твои неустанные кони,
Время дрожит и темнеет от стука копыт.
Мчатся небесные Всадники. Ты поднимаешь ладони.
Ангел вот-вот вострубит, трон шатая и скит.
Звёзды, как снег, будут падать. И будет Твой суд непреклонен.
День приближается гнева. И кто устоит?!
Сердце прошу сокрушаться и слышу отчётливей топот –
Близ при дверях – и Ты гонишь своих вороных,
Рыжих и бледных коней. Окропи мое сердце иссопом,
Боже, лицо отврати от уныний моих,
Жертвою правды очисти похожий на ночь и на ропот
Дактиль пристрастный, что лишь пред Тобой сотворих.
1992
ЧЕРНОВИК
… если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе
сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет
невозможного для вас…
Мф. 17, 20
Не раскрылись глаза, не отверзлись темницы,
И не сдвинулась с места гора, чтоб и впредь
На плечах оставаться. Да что с ней случится?!
Так и будет вынашивать мышь и смотреть
На непрочной любви черновые страницы.
И с горой на плечах надо будет терпеть,
Как роняет душа, не умея молиться,
Золотого молчанья разменную медь.
Что же будет с горою?! Веры мне не хватило.
Свистнет рак на горе, над сомненьем шутя,
Чтобы слов черновых испарялись чернила –
На турецкую пасху смывались молитвой дождя…
Что же будет со мной, будет с Родиной милой?
Отверзайтесь, темницы! Глаза бы хотя.
***
Беспечные братья, мы стали седы,
Прижившись в чужой стороне,
Не ведали горя, не знали нужды,
И хмеля хватало в вине.
Смеялись, писали пустые стихи.
Забыв про Отеческий дом,
Но голод настал – и пошли в пастухи,
И стадо свиное пасем.
А ночью холодной томится душа,
Что время подходит к концу.
Как жили легко! – и спеша, и греша…
Вернемся скорее к Отцу.
Вернемся, оставим чужие пути,
Падем на колени пред Ним
И горько заплачем: виновны, прости,
Прости нас –
И вдруг умолим.
1995
***
Увы, страницы летописных книг
Не сохранили память о моих
Живучих предках. Но от них в наследье
Достались мне терпенье и усердье.
И в день мой смотрит молчаливый лик
Из дальнего забытого столетья,
И сознает душа свое бессмертье,
Пускай всего лишь на короткий миг.
***
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
М.Цветаева
Ее стихам настал черед,
Я пью их допьяна.
Черед ее стихам пройдет,
Как действие вина.
Приходит и уходит хмель,
И власть его, как блажь,–
Утихнет гордая метель,
Разымчивый кураж.
И осознают дух и кровь,
И осознает речь
Надежду, Веру и Любовь,
Молитву, Крест и Меч,
И путь земной и неземной,
Знамения страниц,
Невольный вздох за упокой
Души покончившей с собой,
За всех самоубийц.
***
Мы встретились с радостью. Хлеб преломили.
Хлебнули вина. И затеяли спор.
Я стал объяснять, что считает Вергилий.
А он говорил, что сказал Пифагор.
Смешное упрямство! Подобного тона
Сомнительной мысли не стерпит никто.
Я резко спросил: «Ты читал Честертона?»
Он буркнул в ответ: «А читал ты Кокто?»
И мы разошлись – отчеканивать слово.
И всё было ясно. И не по пути.
Я крикнул вослед: «Почитай Соловьева!»
А он огрызнулся: «Толстого прочти…»
***
Привыкла к будням и, терпя
Их суматошность без таланта,
Вдруг в упражненьях музыканта
Душа услышала себя.
В порыве черновых мелодий
Вдруг ощутила странный страх –
Об умирающем народе,
О погибающих мечтах,
О сумерках над Третьим Римом,
О судьбах робких, как трава…
И стало ей необходимо
Судить неточные слова.
И стало ей невыносимо
От совершённого суда,
От смыслов недоступной силы
И недоступного труда.
АВГУСТ 1991
А. Дейкину
Какие нераскаянные дни!
Народы переделывают в массы,
И души дышат гулом толкотни,
И точит время камни, лица, лясы.
Поют реклам болотные огни:
Жуй рябчиков и кушай ананасы.
Свобода, Алексей! Ей не сродни
Слова былин и яблочные спасы,
Её приход на праздник не похож…
Ты заходи, найдем надежды строки
И разберемся без масонских лож,
Почём история дает свои уроки,
Что говорят библейские пророки,
Чего не скажет недовольный вождь.
***
Н.М.
В светлый час духовного ристанья
Станет мир невыносим, как ложь,–
Ты слова Священного Писанья
Русским сердцем медленно прочтёшь.
И отдашь последние рубахи,
Что стесняли Божию рабу,
И уйдёшь – искать среди монахинь
Песню, и свободу, и судьбу.
Путь к спасенью предстоит неблизкий –
Восходить в молитвенном труде,
И тебя благословит епископ
Печь просфоры на святой воде.
И, внимая делу упованья,
Посрамишь уныние и ложь,
И слова Священного Писанья
Русским сердцем медленно прочтёшь.
И сольются перед образами,
Освещая келью и миры,
Благовест и горечь предсказаний,
Боль поэта и любовь сестры.
***
Рече безумен в сердце своем: несть Бог.
Пс.13
Безумен в сердце скажешь: Бога нет.
И мысли нищего о Господе – потеха.
Развеселившись, в продолженье смеха
На паперть бросишь несколько монет.
А Бога нет, так и России нет,
Есть зимняя равнина, есть помеха
Для здравого рассудка и успеха,
Для европейских знаний и примет.
Снедающий народ мой, словно хлеб,
Тебе забавно, что необходимы
Соборный свет нам и святой Владимир,
И благоверные Борис и Глеб,
И дар любви к родному пепелищу...
Господь с Россией – знает каждый нищий.
ПЛАЧ ИЕРЕМИИ
Горько рыдай, не давай себе сна и покоя, Сиона
Гордая дщерь, и взывай, что Господь помрачил твои славы,
Отнял ограду Свою и отверг Свой алтарь, и полона
Петлю тугую стянул, и Свой лук натянул для расправы.
Как неприятель, десницу простер - и не стало Закона.
Рухнули стены, и дом разорен, и хмельные оравы
Песни горланят, что кесарь казнен. В материнское лоно
Души свои изливают младенцы. Посыпали главы
Старцы седые Отечества пеплом. И слово пророка
Бродит по городу, словно юрод, потешает охрану.
Выплачь глаза, дщерь Сиона, и сердце в печали глубокой,
В пылкой молитве проси исцелить твою смертную рану.
Господи! Как истомилось от бедствий и горестей око!
Господи! Кто же возлюбит Тебя? Разве мертвые встанут?!
1992
***
На что нам Россия с языческим нравом?
Где добрые люди скупы и безвольны,
Где верят кометам, дождям и расправам,
Не зная, как к Богу зовут колокольни.
На что нам Россия без стати державы?
Где учат любви ростовщик и стригольник,
С Перуновым гневом да с речью картавой,
С беспамятным сердцем, с умом алкогольным.
Избави нас, Боже, чтоб думы и музы,
Чтоб лучшие чувства служили бы всякой
Отчизне – покорной, бесполой, кургузой.
Такую французам отдай иль полякам.
Без веры, без смысла, без царского дела…
Помилуй, Господь, от такого удела.
***
Что нам остается? Да просто жить,
А если пригнет нужда —
Молиться
И Бога благодарить
За хлеб насущный —
Что в поле есть сныть,
Крапива и лебеда,
Что есть еще один день
Возлюбить.
Что в небе светла звезда.
А им,
Нашедшим свой случай предать,
Невзвидевшим белый свет,
Что им остается? —
Пересчитать
Тяжелых тридцать монет.
Пересчитать
Ещё раз барыши,
Вдохнуть эпохи бензол,
Вернуться и крикнуть: — Я согрешил!—
Швырнув на храмовый пол
Монеты…
И слушать их скучный звон,
Предчувствуя вечность мук.
Что им остается?
Скорее, вон —
Петля, осиновый сук...
ТАЙНА НЕВОДА
Закидывал невод рыбак – и не раз
Вытаскивал полный улова на берег.
Потом разделил, что продаст ради денег,
Что сварит себе, что пойдет про запас.
А мелочь негодную выбросил вон…
Обычное дело, о чём и тоскую –
Разделят и нас при кончине времён,
А, может, и выбросят – мелочь земную.
ДОСТИЖЕНИЕ
Мы всегда были смелыми –
ничего не боялись,
кроме правды,
а теперь нам и правда нипочем.
***
Кто-то тайно приказы изрёк,
Кто-то свёл в напряжении скулы,
Чья-то мысль, словно пуля, мелькнула –
Кто-то выбрал меня, как залог.
Эй, поэт, затаись между строк
И смотри в автоматное дуло!–
Гаркнет резко исчадье аула,
Палец свой положив на курок..
Я – заложник столетней беды,
Мне в лицо она весело дышит…
Праздный мир с одобреньем услышит,
Что меня, приложив все труды,
Обменяли на сумку с гашишем
И на остров Курильской гряды.
ИЗГОТОВИТЕЛЬ АМУЛЕТОВ
Гордый жрец, седой пророк Перуна,
Толкователь басен и кощун,
Кобник, исчисляющий кануны
Засух и потопов, и горбун,
Звезды поглощающий и луны,
Облакогонитель и колдун,
Ведьма, возвращающая юность,
Сторож кладов и травы Плакун —
Все спешат ко мне купальским летом
За волшебной силой — амулетом —
И устало просят: «Изготовь
Знак судьбы, чтоб в наши заговоры,
В чары и в проклятья, и в потворы,*
В ненависть вошла твоя любовь».
* потворы – колдовские действия
В ЧИСТОМ ПОЛЕ
В чистом поле не пойдет беседа –
Для неё удобней будет печь.
Басней не накормишь мироеда –
С ним пусть говорит булатный меч.
Полнит сундуки свои скареда –
Только бы не тратить и беречь.
Но богаче делает победа,
Воля, правда, княжеская речь.
Лиху одноглазому, недужной
Страсти и окольному пути
Не отдай души своей жемчужной,
Светлого волнения в груди.
Меч булатный, пастырь харалужный,
Православного не подведи!
ИСПЫТАНИЕ ВЕРЫ
...Услышав об этом, пришли
хазарские евреи и сказали:
«Слышали мы, что приходили
болгары и христиане,
уча тебя каждый своей вере...»
«Повесть временных лет».
Год 6494 (986).
У Перуна и ус золотой,
И серебряный лоб, только душу
Одолело сомнение – слушал
Князь Владимир о вере иной.
Проповедник, хазарский семит,
Объяснял на доступных примерах,
Чем мудра иудейская вера –
И какие законы хранит.
Бог един!
И Ему посвящай
День субботний – седьмой – непреложно,
А свинину вкушать невозможно,
Если ты собираешься в рай.
Князь задумался – сколько затей!–
Позабыть и кумиры, и тризны?
Князь спросил:
– Где же ваша отчизна?
Где же ваша земля, книгочей?
– Наша родина – Ершалаим.
– Там ли?
– Только во власть христианам
Отдана –
И рассеян по странам
Наш народ,
Гневом Божьим гоним.
– Коли так поступил с вами Бог,
Нам хотите вы те же невзгоды?
Как дерзаете наши народы
Звать под своды своих синагог?!
Как пророков дерзаете стих
Толковать не себе в укоризну?!
Обретите сначала отчизну,
А потом и учите других...
***
Храм, исповедь, тропарь, моленье,
Врачует дух Благая Весть.
И всем векам и поколеньям
Исход из тьмы аптечной есть.
Умрешь – уйдешь в миры иные,
Но вновь разбудит Русь звонарь.
Душа очнется: литургия,
Молитва, исповедь, тропарь.
ФЕВРАЛЬСКИЕ ДУМЫ
В эту самую ночь Валтасар был
убит своими слугами.
Надпись на месте убийства
Святого Царя-мученика Николая II
Из стихотворения Г.Гейне «Валтасар»)
Еще февраль не до безумья пьян,
Не до горячки думских депутатов,
Еще убийца чистит свой наган —
Ему из Гейне помнится цитата.
Еще готовят толпы горожан
Призывы к безначалью на плакатах
«Кругом измена, трусость и обман»,—
Предчувствует российский император.
И молится о сумрачной стране,
Где веру разменяли на идеи,
Где запросто предавшие лакеи
О царской исповедуют вине:
«Прости, Господь, им злобные слова,
Прости, Господь, им гордые деянья.
Россию не оставь без покрова,
Кончины прежде — дай ей покаянье».
Еще февраль — оратор и тиран —
Не заморочил юного солдата,
В походный не ударил барабан,
И брат еще не пролил крови брата.
«Кругом измена, трусость и обман»,—
В дневник еще не пишет император,
Но знает,
Ибо холодно душе —
Как холодно и в ставке, и в столице!
И тайна беззакония уже
Свершается —
И скоро совершится.
***
Сколько странных учений повсюду!
Этот – гуру, а этот – халдей,
Тот – факир. Как затейны причуды!
На погибель крещеных людей!
Верят в Разум – холодный и черный,
Верят в кошки трагический чих.
В ничего!
Ни икон чудотворных,
Ни молитв, ни святынь, ни святых.
Ни к чему им
Непрядва и Китеж,
И пасхальный тропарь, и псалом,
И Россия...
И ангел-хранитель
Горько плачет за правым плечом.
***
Пойдем, душа, спасение искать...
Не будем мстить.
Не станем ненавидеть.
Простор бескраен,
А тропа узка,
Ведущая в небесную обитель.
Пойдем, душа!
Иначе жить темно –
Темно от снов и мысленных прилогов.
Погибнуть просто, так немудрено –
В путях широких,
На больших дорогах.
Пойдем, душа!
И понесем свой крест.
Роптать нам на усталость не престало.
Пойдем, душа!
Из неутешных мест,
Колена преклонивших
Пред Ваалом.
Пойдем, душа!
Иначе жить – тоска,
Иначе надо мстить и ненавидеть…
Простор бескраен,
А тропа узка,
Ведущая в небесную обитель.
СВОБОДА
Нечистый дух,
Обживший русский пыл,
Вдруг удалился из страстей народных,
Ушел скитаться –
и в местах безводных
Искал покоя, но не находил.
Покоя нет.
Решил тогда: вернусь
В знакомые пределы и приюты,
Откуда вышел, где я сеял смуты.
В пустыне – скука...
И спешит на Русь.
Покинутый им видит
Русский дом,
Избавленный на время от терзаний,
Дом выметен и убран –
но не занят!
Украшен, но не поселилась в нем
Молитва.
И с собою семь других
Нечистых духов, что мрачней и злее,
Берет –
и входит в смелые идеи,
В горячий спор и в бесшабашный стих...
Что с Родиной растерянной моей?!
Ее недугам снова нет исхода,
В ней бесы пляшут и кричат:– Свобода!
А матери хоронят сыновей.
1995
***
Молитвы просит время…
Сердце верит.
Но снова спорят в нем наперебой
Двуликий Блок, огнепоклонник Рерих
И граф непротивленья Лев Толстой.
И как избыть их искренние смуты,
Метельные сомненья и пути,
Рассудка чернокнижные цикуты?
Молитвы нет –
России не спасти.
1993
ИСЦЕЛЕНИЕ
То был недуг, сметливая отвага –
Сиди на печке, слушай птичий грай,
Считай ворон и уважай варяга,
И лаптем щи зеленые хлебай.
Надежды утоляй насущным хлебом,
Не усложняй высоким небом суть –
Зови себя сарматом иль дулебом,
А хочешь –
чудью белоглазой будь.
Но только к непогодам осторожен
Шепчи за все признательный глагол…
С печи не встать,
Каликам перехожим
Ответил я: - Недуг меня извел.
И милости просившие смиренно
Рекли, узнав,
Что скорбны дни мои:
- Ты, чадо, стань –
от идольского плена –
И жаждущих водою напои.
И усмехнулся я простым и добрым
Словам калик,
Но – странно! – ощутил,
Что немощи исчезли аки обры,
Я осознал в себе избыток сил.
- Стань, чадо!
Скуку раздави, как муху,
Химеры разгони и мартобри.
Отцу и Сыну и Святому Духу
Сердечную молитву сотвори.
Сей мир бесславно множит и стареет.
Боится героических времен.
Но русским стань, а не гипербореем –
И ты непобедим, и ты спасен.
1994
***
Провинция пылко нелепа,
Но русские снятся ей сны.
И ближе здесь звезды и небо,
И люди, и чувство вины.
Несет свое честное бремя
Не слышная миру строка,
И медленней тянется время,
Поэтому жизнь коротка...
***
С душой, крылатой и тяжёлой,
Через обыденную стынь,
Через леса иду и долы
К истокам сказок и святынь.
И открываю я просторы,
Вдыхая утреннюю синь:
Онега, Пинега, Печоры,
Ветлуга, Вырица, Медынь.
Избыть томящие разлуки
Иду к началам, к алтарям.
Надежда — свет сердечной муки —
Встречает памятные звуки:
Саров, Таруса, Семилуки,
Коломна, Углич, Валаам…
ПЕРЕД ВЕЛИКИМ ПОВЕЧЕРИЕМ
Мы — не скифы, мы — русские, дело не в скулах, а дух
Зиждет нас православный, хранит девяностый псалом.
Нас не тьмы азиатские — несколько древних старух,
Иерей и псаломщик — но мы никогда не умрем.
Не умрем от судов, перестроек, свобод и сивух,
Третий Рим обращающих в скучный всемирный Содом.
Примем русское бремя, насущного хлеба укрух,
В храм войдем, осенив непокорную душу крестом.
Это время последнее. Это последний итог.
Нас не тьмы азиатские. Надо нам вместе молиться -
И откроется мужество русских и узких дорог.
И да будут светлы наши юные старые лица.
«Разумейте, языцы,
И покоряйтеся, яко с нами Бог!»
Душа и держава. 1996
Первый вариант
***
Помилуй, Боже, и от беззаконий
Очисти мя – терзает душу стыд.
И слышу я, что мчатся Твои кони –
Какой тревожный, грозный стук копыт!
Сняты печати. Скорбь на небосклоне.
И звук Трубы колеблет трон и скит.
И близок час – и гнев Твой непреклонен –
Грядет великий день. Кто устоит?
Так сокрушайся, сердце! Слышишь топот?
То кони Апокалипсиса...
Стих –
Корыстный ямб, лукавый темный ропот
Аз пред Тобою только сотворих.
Помилуй, Боже – окропи иссопом
И отврати лице от грех моих.
1992
***
Не раскрылись глаза, не отверзлись темницы
И не сдвинулась с места гора. Так и впредь,
Все по вере – душа научилась казниться,
Но еще не умеет любить и радеть.
Все по вере – любви черновые страницы,
Золотого молчанья разменная медь...
Научи меня, Господи, тихо молиться.
Научи меня, Господи, стойко терпеть.
Русской смуты я тайные смыслы усвоил
И спешил рассказать, что известны ключи,
Что придет и спасет преподобный и воин,
Я же только поэт, и не в силах... Молчи!
Значит, вера слаба. Значит, путь мой спокоен –
Как покорно спокоен в кромешной ночи!
1994
***
Беспечные братья, мы стали седы,
Прижившись в чужой стороне,
Не ведали горя, не знали нужды,
И хмеля хватало в вине.
Смеялись, писали пустые стихи,
Забыв про Отеческий дом,
Но голод настал – и пошли в пастухи,
И стадо свиное пасем.
А ночью холодной томится душа,
Что время подходит к концу.
Как жили легко! – и спеша, и греша…
Вернемся скорее к Отцу.
Вернемся, оставим чужие пути,
Падем на колени пред Ним
И горько заплачем: прости нас, прости –
И вдруг умолим,
умолим.
***
Увы, страницы летописных книг
Не сохранили память о моих
Живучих предках. Но от них в наследье
Терпенье мне достались и усердье.
И в день мой смотрит молчаливый лик
Какого-то забытого столетья,
И сознает душа свое бессмертье –
Пускай всего лишь на короткий миг.
***
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
М.Цветаева
Ее стихам настал черед,
Настали времена.
Черед ее стихам пройдет,
Как действие вина.
Приходит и уходит хмель,
И власть его, как блажь,–
Утихнет гордая метель,
Разымчивый кураж.
И осознают дух и кровь,
И осознает речь
Надежду, Веру и Любовь,
Молитву, Крест и Меч,
И путь земной и неземной,
Знамения страниц,
Невольный вздох за упокой
Души покончившей с собой,
За всех самоубийц.
1994
***
Мы встретились с радостью. Хлеб преломили.
Хлебнули вина. И затеяли спор.
Я стал объяснять, что считает Вергилий.
А он говорил, что сказал Пифагор.
Смешное упрямство! Подобного тона
Сомнительной мысли не стерпит никто.
Я резко спросил: «Ты читал Честертона?»
Он буркнул в ответ: «А читал ты Кокто?»
И мы разошлись – отчеканивать слово.
И всё было ясно. И не по пути.
Я крикнул вослед: «Почитай Соловьева!»
А он огрызнулся: «Толстого прочти…»
1992
***
Привыкла к будням и, терпя
Их суматошность без таланта,
И в упражненьях музыканта
Она услышала себя.
И было ей невыносимо
От совершённого суда,
От смыслов недоступной силы
И недоступного труда.
***
А. Дейкину
Ты заходи – познаем, что сродни
Бессмертным душам – сумраки и Спасы,
Что манит, как болотные огни
И губит мысль делить людей на классы,
Что русские сердечны искони,
Но, обратившись из народа в массы,
Враждой своей отяготели дни,
Дойдя до самоистребленья расы.
Ты заходи - познаем, что есть ложь,
Властей передовые подоплёки,
И разберемся без масонских лож,
Кому история дает свои уроки,
Что говорят библейские пророки,
В чем злонамерен суесловный вождь.
***
Н.М.
В светлый час смертельного ристанья
Станет мир невыносим, как ложь, –
Ты слова Священного Писанья
Русским сердцем медленно прочтешь.
Повторишь их, разгоняя страхи,
Что терзали Божию рабу,
И уйдешь – искать среди монахинь
Песню и свободу, и судьбу.
Путь до неба предстоит неблизкий –
Восходить в молитвенном труде,
И тебя благословит епископ
Печь просфоры на святой воде.
И внимая делу упованья,
Посрамишь уныние и ложь,
И слова Священного Писанья
Русским сердцем медленно прочтешь.
И сольются перед образами,
Освещая келью и миры,
Благовест и горечь предсказаний,
Боль поэта и любовь сестры.
1995
***
Рече безумен в сердце своем:
несть Бог.
Пс.13
Речешь, безумен в сердце: Бога нет,
И мысли нищего о Господе – потеха
Развеселишься – в продолженье смеха
Убогим бросишь несколько монет.
Речешь упрямо, что России нет,
Есть нищая равнина, есть помеха
Для здравого рассудка и успеха,
Для европейских знаний и примет.
Снедающий народ мой, словно хлеб,
Тебе смешно, что нам необходимы
И свет соборный, и святой Владимир,
И благоверные Борис и Глеб...
Я в храм иду – душе ясней и чище.
Господь с Россией, с упованьем нищих.
ПЛАЧ ИЕРЕМИИ
Горько рыдай, не давай себе сна и покоя, Сиона
Гордая дщерь, и взывай, что Господь помрачил твои славы,
Отнял ограду Свою и отверг Свой алтарь, и полона
Петлю тугую стянул, и Свой лук натянул для расправы.
Как неприятель, десницу простер - и не стало Закона.
Рухнули стены, и дом разорен, и хмельные оравы
Песни горланят, что кесарь казнен. В материнское лоно
Души свои изливают младенцы. Посыпали главы
Старцы седые Отечества пеплом. И слово пророка
Бродит по городу, словно юрод, потешает охрану.
Выплачь глаза, дщерь Сиона, и сердце в печали глубокой,
В пылкой молитве проси исцелить твою смертную рану.
Господи! Как истомилось от бедствий и горестей око!
Господи! Кто же возлюбит Тебя?
Разве мертвые встанут?!
***
На что нам Россия с языческим нравом?
Где добрые люди скупы и безвольны,
Где верят кометам, дождям и расправам,
Не зная, как к Богу зовут колокольни.
На что нам Россия без стати державы?
Где учат любви ростовщик и стригольник.
Любую любить? Даже с речью картавой,
С беспамятным сердцем, с умом алкогольным?
Избави нас, Боже,
Чтоб думы и музы,
Чтоб лучшие чувства служили бы всякой
России – любую пусть любят французы,
Любую отчизну пусть любят поляки –
Без веры, без смысла, без царского дела…
Помилуй, Господь,
От такого удела.
***
Что нам остается?
Да просто жить,
А если пригнет нужда –
Молиться
И Бога благодарить
За хлеб насущный –
Есть в поле сныть,
Крапива и лебеда.
И есть еще один день
Возлюбить.
И в небе светла звезда.
А им,
Нашедшим свой случай предать,
Решившим, что совесть – бред,
Что им остается?–
Пересчитать
Тридцать тяжелых монет.
Пересчитать
От души барыши,
Вдохнуть эпохи бензол,
Вернуться и крикнуть: – Я согрешил!–
И деньги кинуть на пол.
И слушать
Их погребальный звон,
Предчувствовать вечность мук.
Что им остается?
Скорее, вон –
Веревка, осиновый сук...
ТАЙНА НЕВОДА
И невод закинул искусный рыбак,
И вытащил полный улова на берег.
И в нем трепыхались сардина и жерех,
Салака и окунь, треска и судак.
Рыбак отделил горбылей от наваг,
Бычков от тунцов, от ершей – нототений, –
Что можно сварить, что продать ради денег,
И чем накормить невесёлых собак.
А мелочь негодную выбросил вон…
Так будет при скорбной кончине времён.
Внимательный книжник, попавший в улов,
Как нам изменить дидактичные речи,
Как жизнь изменить, чтоб не ввергнули в печи,
Где чёрные слезы и скрежет зубов?
ДОСТИЖЕНИЕ
Если и раньше мы были смелыми –
ничего не боялись, кроме правды,
то теперь нам и правда нипочем.
***
Кто-то тайно приказы изрек,
Кто-то свел в напряжении скулы,
Чья-то мысль, словно пуля, мелькнула —
Я же выбран, как верный залог.
Эй, поэт –
затаись между строк
И смотри в автоматное дуло! —
Гаркнет резко исчадье аула,
Палец свой положив на курок..
Я — заложник столетней беды,
Мне в лицо она весело дышит…
Праздный мир с одобреньем услышит,
Что меня, приложив все труды,
Обменяли на сумку с гашишем
И на остров Курильской гряды.
1995
ИЗГОТОВИТЕЛЬ АМУЛЕТОВ
Гордый жрец, седой пророк Перуна,
Толкователь басен и кощун,
Кобник, исчисляющий кануны
Засух и потопов, и горбун,
Звезды поглощающий и луны,
Облакогонитель и колдун,
Ведьма, возвращающая юность,
Сторож кладов и травы Плакун —
Все спешат ко мне купальским летом
За волшебной силой — амулетом —
И устало просят: «Изготовь
Знак судьбы, чтоб в наши заговоры,
В чары и в проклятья, и в потворы,*
В ненависть вошла твоя любовь».
* потворы – колдовские действия
***
В чистом поле коротка беседа –
Не успеешь баснею развлечь.
Только взмах – и нету людоеда –
Есть победа и булатный меч.
Полнит сундуки свои скареда –
Что еще бездольному беречь?
Побогаче полная победа,
Воля, правда, княжеская речь.
Лиху одноглазому, недужной
Немощи, окольному пути
Не отдай души своей жемчужной,
Светлого волнения в груди.
Меч булатный, пастырь харалужный,
Православного не подведи!
1992
ИСПЫТАНИЕ ВЕРЫ
...Услышав об этом, пришли
хазарские евреи и сказали:
«Слышали мы, что приходили
болгары и христиане,
уча тебя каждый своей вере...»
«Повесть временных лет».
Год 6494 (986).
У Перуна и ус золотой,
И серебряный лоб, только душу
Одолело сомнение – слушал
Князь Владимир о вере иной.
Проповедник, хазарский семит,
Объяснял на доступных примерах,
Чем мудра иудейская вера –
И какие законы хранит.
Бог един!
И Ему посвящай
День субботний – седьмой – непреложно,
А свинину вкушать невозможно,
Если ты собираешься в рай.
Князь задумался – сколько затей!–
Позабыть и кумиры, и тризны?
Князь спросил:
– Где же ваша отчизна?
Где же ваша земля, книгочей?
– Наша родина – Ершалаим.
– Там ли?
– Только во власть христианам
Отдана –
И рассеян по странам
Наш народ,
Гневом Божьим гоним.
– Коли так поступил с вами Бог,
Нам хотите вы те же невзгоды?
Как дерзаете наши народы
Звать под своды своих синагог?!
Как пророков дерзаете стих
Толковать не себе в укоризну?!
Обретите сначала отчизну,
А потом и учите других...
1994
***
Храм, исповедь, тропарь, моленье,
Врачует дух Благая Весть.
И всем векам и поколеньям
Исход из тьмы аптечной есть.
Умрешь – уйдешь в миры иные,
Но вновь разбудит Русь звонарь.
Всё повторится: литургия,
Молитва, исповедь, тропарь.
ФЕВРАЛЬСКИЕ ДУМЫ
В эту самую ночь Валтасар был
убит своими слугами.
Надпись на месте убийства
Святого Царя-мученика Николая II
Из стихотворения Г.Гейне «Валтасар»)
Еще февраль не до безумья пьян,
Не до горячки думских депутатов,
Еще убийца чистит свой наган –
Ему из Гейне помнится цитата.
Еще готовят толпы горожан
Призывы к безначалью на плакатах
«Кругом измена, трусость и обман»,–
Предчувствует российский император.
И молится
о сумрачной стране,
Где веру разменяли на идеи,
Где запросто предавшие лакеи
О царской исповедуют вине
(О них – о нас!– заметил на стене
Ипатьевского дома Генрих Гейне).
А царь
о всех вздохнет благоговейно:
«Прости, Господь, им злобные слова,
Прости, Господь, им гордые деянья.
Россию не оставь без покрова,
Кончины прежде дай ей покаянье».
Еще февраль – оратор и тиран –
Не заморочил юного солдата,
В походный не ударил барабан,
И брат еще не пролил крови брата.
«Кругом измена, трусость и обман».–
В дневник еще не пишет император,
Но знает,
Ибо холодно душе –
Как холодно и в ставке, и в столице!
И тайна беззакония уже
Свершается –
И скоро совершится.
1995
***
Сколько странных гостей отовсюду!–
Гуру, следом факир и халдей.
И усердно пророчат причуды
На погибель российских мужей.
Ходит вера в какого-то йога
По земле богатырских былин –
Без церковнославянского слога,
Православного неба равнин.
Ходит вера в холодный и черный
Космос – в пифии лепет и чих.
В ничего! Ни икон чудотворных,
Ни великих святынь и святых.
Ни Каяла не тронет, ни Китеж,
Ни пасхальный тропарь, ни псалом,
Ни Россия...
И ангел-хранитель
Горько плачет за правым плечом.
1994
***
Пойдем, душа, спасение искать –
Как нам любить сильней, чем ненавидеть.
Бескрайне небо,
а тропа узка,
Ведущая в небесную обитель.
Погибнуть просто – так немудрено –
В путях широких изведясь в прилогах,
Извадив волю,
думая о многом,
Когда одно лишь нужно,
лишь одно:
Благая часть – смиренно пострадай,
Плод покаянья сотворяя в вере,
Стучи, стучи
и достучись в те двери,
Что открывают Истину и рай.
Пойдем, душа, из неутешных мест,
Колена преклонивших пред Ваалом,
Переживем сомненья и усталость,
Услышим совесть и возьмем свой крест.
Возьмем свой крест –
спасение искать,
Как нам любить сильней, чем ненавидеть.
Бескрайне небо,
а тропа узка,
Ведущая в небесную обитель
***
Нечистый дух,
Обживший русский пыл,
Вдруг удалился из страстей народных,
Ушел скитаться –
и в местах безводных
Искал покоя, но не находил.
Покоя нет.
Решил тогда: вернусь
В знакомые пределы и приюты,
Откуда вышел, где я сеял смуты.
В пустыне – скука...
И спешит на Русь.
И видит,
Что оставленный им дом,
На время исцеленный от терзаний,
И выметен, и убран –
но не занят! –
Украшен, но не поселилась в нем
Молитва.
И с собою семь других
Нечистых духов, и мрачней, и злее,
Берет –
и входит в смелые идеи,
В горячий спор и в бесшабашный стих...
Что с Родиной
растерянной моей?!
Ее недугам нет никак исхода, снова
В ней бесы пляшут и кричат:– Свобода!
А матери хоронят сыновей.
1995
***
Молитвы время –
Только в сердце ересь.
В нём снова говорят наперебой
Двуликий Блок, огнепоклонник Рерих
И граф непротивленья Лев Толстой.
И как избыть их искренние смуты,
Метельные сомненья и пути,
Рассудка чернокнижные цикуты?
Молитвы нет –
России не спасти.
1993
ИСЦЕЛЕНИЕ
То был недуг, сметливая отвага –
Сиди на печке, слушай птичий грай,
Считай ворон и уважай варяга,
И лаптем щи зеленые хлебай.
Надежды утоляй насущным хлебом,
Не усложняй высоким небом суть –
Зови себя сарматом иль дулебом,
А хочешь –
чудью белоглазой будь.
Но только к непогодам осторожен
Шепчи за все признательный глагол…
С печи не встать,
Каликам перехожим
Ответил я: - Недуг меня извел.
И милости просившие смиренно
Рекли, узнав,
Что скорбны дни мои:
- Ты, чадо, стань –
от идольского плена –
И жаждущих водою напои.
И усмехнулся я простым и добрым
Словам калик,
Но – странно! – ощутил,
Что немощи исчезли аки обры,
Я осознал в себе избыток сил.
- Стань, чадо!
Скуку раздави, как муху,
Химеры разгони и мартобри.
Отцу и Сыну и Святому Духу
Сердечную молитву сотвори.
Сей мир бесславно множит и стареет.
Боится героических времен.
Но русским стань, а не гипербореем –
И ты непобедим, и ты спасен.
1994
***
Провинция – пылко – нелепа,
Но русские снятся ей сны.
И ближе здесь звезды и небо,
И люди, и чувство вины.
Несет свое честное бремя
Не слышная миру строка,
И медленней тянется время,
Поэтому жизнь коротка...
1994
***
С душой, крылатой и тяжёлой,
Через обыденную стынь,
Через леса иду и долы
К истокам сказок и святынь.
И открываю я глаголы,
Вдыхая утреннюю синь –
Онега, Пинега, Веркола,
Ветлуга, Радонеж, Медынь.
Избыть томящие разлуки
Иду к началам, к алтарям.
Надежда — свет сердечной муки —
Встречает памятные звуки: -
Кемь, Белогорье, Семилуки,
Печора, Углич, Валаам…
***
Мы — не скифы, мы — русские, дело не в скулах, а дух
Зиждет нас православный, хранит девяностый псалом.
Нас не тьмы азиатские — несколько древних старух,
Иерей и епископ — но мы никогда не умрем.
Не умрем, не исчезнем, хоть модус – спиноза борух –
Третий Рим обращает в унылый всемирный Содом.
Примем русское бремя, насущного хлеба укрух,
В храм войдем со смиреньем, себя осеняя крестом.
Это время последнее. Это последний итог.
И поэтому нашей соборной молитвы страшится
Велиар, реформатор бездольных страстей и морок
И да будут светлы наши старые юные лица.
«Разумейте покоряйтесь, языцы,
Яко с нами Бог!»
1995