Нет в словах моих тени грусти,
На глазах не искрит слеза.
Я хочу, без всяких дискуссий,
О любви моей рассказать.
Это было давно – лет уж сорок,
Жизнь тогда другою была.
И какой же тогда был порох,
А сирень, какая цвела!
Увидал я её – темноглазую,
Звонок смех и зубов белизна.
Полюбилась дивчина властная,
И зимой расцвела весна.
Мою жизнь – как весной половодной,
Унесло на закате дня.
Пел я песнь для неё народную
На снегу у ночного огня.
По началу, ни жестом, ни взглядом,
Не отмечен пыл молодой.
Над «Подсочкой» - как блин громадный,
Нависал спутник земной.
А «Медведица» звёзды надраила,
Опустила пред нами свой ковш,
Словно в гости к друзьям пожаловала
В Новогоднюю заполошь.
И в такой для нас зимний роздых,
Перезвоном бокалов враз,
С высоты лукавые звёзды,
Поздравляли счастливых нас.
От «Медведицы малой» – подруги,
По прямой до Полярной звезды
Расходились звёздные круги –
Как сигналы нашей любви.
Мы стояли и зорко смотрели -
В бесконечную тайну светил -
И совсем уж закоченели,
Нас избушки уют манил.
И потом - друг к другу телами -
Согреваясь общим теплом,
На упрямый мороз плевали,
Обживая рубленый дом.
А по утру снова на лыжи –
По искрящимся белым холмам,
И стремительней нами движет
Голод с радостью пополам…
Так дружил я с своей Надеждой,
Руку, сердце ей предлагал.
Но призыв поменял одежды –
Крайний Север в дозор призвал.
И в суровые лютые годы,
Я с любимой связь не терял,
Вспоминал костры, хороводы,
Расставание, шумный вокзал.
И счастливые встречи в Карелах,
Средь нависшей седой тишины,
И поморов пепельно-белых,
На крутом берегу Двины…
Вспоминаю, как в зимней закрутине,
Под метели разбойничий свист,
Нам с надрывом читает Апухтина,
Пожилой позабытый артист.
Время только в начале тянется,
А потом, сквозь года – стрелой!
Пролетит и тебе покажется:
Жизнь уж там – за синей горой.
И прошли, промахнули годы,
Отстучали склянки отбой.
Было всё - и добро, и невзгоды,
И счастливых минут разнобой.
И детишки все взрослыми стали,
Да и внуки растут не по дням,
И какие б шторма ни кидали,
Я к родимым спешил берегам.
И теперь, в мой заслуженный отдых
На Надежду мою взгляну,
И опять - как влюблённый отрок,
В глубине карих глаз тону.
Не вернуть, ни Подсочки, ни снега,
Ни лыжни, по которой неслись,
Лишь любви молодые побеги
Устремлялись в небесную высь.
Но следы той поры, все ж, остались:
В нашей памяти, душах, сердцах.
Пусть с Эпохою той мы расстались –
Поцелуи горят на губах.