На том пригорке, что выше сада,
В пушистой шубке - белым бела ,
В нарядной шапке стояла баба,
Стояла баба совсем одна.
Колье из ягод лесной калины -
В садах кустов этих пруд пруди -
Огнем особенным, как рубины,
Краснело россыпью на груди.
У шубки ворот почти песцовый,
Подол пуховый вниз до земли.
Вот только бабе все те обновы
Нисколько радости не несли.
Ей совершенно другое надо -
Немного: чтобы среди двора,
Пускай порою не зная сладу,
Носилась с визгами детвора.
Когда-то дети её слепили,
Когда встречали здесь Новый год,
Смеялись, бегали, веселились,
Водили вкруг неё хоровод.
"Пусть станет весело здесь, как прежде!" -
Так баба думала, пряча грусть,
И, как положено бабе снежной,
Под солнцем таяла по чуть-чуть.
***
Дорога к даче - сплошь лёд, ухабы.
Хозяин был там, всё расчищал:
Дорожки, стёжки. Приехать к бабе
Другой раз с детками обещал.
Зажёгся было огонь надежды,
Но тут же тёплого фронта шквал
Нагрянул. Бабе той часть одежды
Совсем бессовестно посрывал.
Она, конечно же, покорилась,
С трудом порывы сдержав тепла,
Чтоб редким людям, скажи на милость,
Открылась баба уже не та.
Заморский ветер - шустряк-невежда -
Принёс ей новый и модный стиль
И просто бабу он в деву снежную
Чудесным образом превратил.
Хотя, тем самым, от злой кручины
На время деву ту оградил.
А пару ягод лесной калины
Она прижала к своей груди.
Сменялись ночи и дни, как прежде,
На том же месте тонка, мила
Совсем не баба, а дева снежная
Опять детишек к себе ждала.
За полем, лесом, и снова полем
Виднелся город. Он там, вдали.
Никто не едет. По доброй воле
Здесь лишь синицы да воробьи.
Ещё бывает, что по дорожкам
Вразвалку, мимо (тут хоть ты плачь)
Гуськом гуляют подруги-кошки -
Хозяйки местных домов и дач.
Друзей холодных не нужно кошкам,
Им нужен дом - чтоб недалеко,
А в доме печка и с кормом плошка.
Чтоб рядом в блюдечке молоко.
У девы нет ни обид, ни злости,
Лишь талой грусти - полным полна.
При проясненьях к ней стала в гости
Ходить ночами кума-луна.
Придет с востока - он где-то сзади -
Пройдет небесной своей тропой.
Молчит. Но с лунным холодным взглядом
Спокойней деве порой ночной.
Не так ей грустно и одиноко,
Хоть молчалива кума-луна,
Под небом звездным и в снежном
шёлке
Она, как будто бы, не одна.
Боялась солнца: оно несмело
Скрывало в тучах свои лучи,
Но, пробиваясь, так больно грело,
Водою талой подол смочив.
Бывало даже снега редели,
Стоять, казалось, не хватит сил.
Пришёл, вернулся мороз с метелью
От солнца спас её, остудил.
Опять не стало дорожек узких -
Сошлась сугробов сплошная гладь.
А к деве снежной, как к бабе русской,
Вернулась доля - терпеть и ждать.
За днями дни чередой летели.
Январь ушёл, но пришёл февраль,
А с ним - тепло. Через две недели
Пейзаж февральский почти пропал.
Снега, сугробы с верхов исчезли,
Остались в низких местах, в лесах.
Как будто скрылись в земную бездну,
Журча чуть слышно водой в ручьях.
Про бабу-деву хозяин помнил,
Потом, однажды в конце зимы
Пришёл на дачу, лишь снежный холмик
Нашёл средь старой травы, листвы.
Не стало красок витринных, зимних.
Сплошная серость здесь во главе,
Лишь только горстка лесной калины -
Алела рядышком на траве.
В конце той сказки, а может были,
И дети были там, без проблем.
Про бабу-деву они забыли
Иль не узнали её совсем.
Им интересны постройки, крыши,
Простор, где можно побегать всласть.
И в суматохе никто не слышал
Прощальным выдохом:
- Дождалась...