Память моя, несомненно,
что-то вписала в дневник.
Сто́ит сказать откровенно:
текста объём не велик!
Есть две строки про земное
счастье грядущего дня,
что просыпа́лось со мною
в ярких рассветных огнях.
Жизнь наполнялась покоем,
рай в чистом сердце храня, –
в детстве беспечном такое
было давно у меня.
Кто ж теперь в утреннем поле
водит за нить стрекозу,
к речке бежит сквозь раздолье,
с кашек стряхнув всю росу?
Так же летит лицом к небу
в шёлк зеленеющих трав –
кто, как когда-то нелепо
я падал в те́ни дубрав?
Рай мне виднелся за лугом,
где за пригорком вдали
солнечный трактор шёл с плугом,
край рассекая земли.
С радостью слышал за лесом
в жаркий и солнечный день,
как созывали всех свистом
птицы в прохладную тень.
Ныне скажу про такое
вряд ли и в пьяном бреду.
Не́гу земного покоя
я вне дубрав обрету.
Нынче в луга заливные
явь не заманит к реке.
Ценности ближе иные.
Сердце моё на замке́.
Вот потому всех дороже
память живая моя,
что с этой явью не схожи
кашек душистых поля́.