Мезозойская погода,
субтропическая грязь.
Выползаю за ворота
и шагаю: хрусь да хрясь.
Вы, Жоржетта и Жанетта,
по традиции ничьи,
где-то молитесь на лето
и гоняете чаи.
Не попасться на глаза вам,
не потрогать за места;
рукокрылым динозавром,
я исчезну в никуда.
Вот, божественно ощерен,
бесподобен, всяко-разн,
я лопачу на Крещенье
субтропический маразм.
А коварная сосулька
выстекляет мезозой
и подмигивает, сука,
крокодиловой слезой.
Щас, как выверну ходули
под сосульку – хрусь да хрясь –
и восстану караульно,
сапогом перекрестясь.
Та подумает минуту,
где подвох и что почём,
но проснётся дядя Ньютон,
и, дамокловым мечом,
соберёт в районе жопы
всяки органы мои –
это стыдно было шобы
вам, гоняющим чаи.
Эка ноне будеть мило,
эка будеть хорошо.
На минуту не хватило –
испугался, отошёл,
и за чёрным, и за чаем,
выгребаю из трясин –
как-то, в общем, не скучая,
как-то даже в магазин.