Я торопился в тихое пространство –
На тот погост, где мать незримо спит.
С несокрушимым скорбным постоянством,
В убранстве погребальном возлежит.
И знает мама все, и видит, и страдает,
И радуется за меня порой,
Наверное, тихонечко вздыхает,
Что сын ее совсем, совсем другой …
Другим я стал, мамуль, не без причины,
Все долгие года торил себе свой путь,
Здоровье рухнуло перед твоей кончиной,
Но я – твой сын, не мог с пути свернуть …
Зажег я свечи, и от ветра поприкрыл,
Сел на убогую скамью, что у надгробья,
Встал. Подошел. Блокнот открыл
Стихов своих, душевное безмолвье.
Читал их, но не голосом, а скорбью
И сердцем раненным, и телом, что горбит.
А ты ушла, но как же быть мне с болью?
Читал, а сам ревел белугою навзрыд.
Ты снишься мне, мамуля, очень часто,
Во снах с тобой по телефону говорил,
И я пришел к тебе в холодное ненастье: -
Дай, мать родная, мне толику сил.
Ну, вот и все, конец желанной встрече,
И осень поздняя об этом говорит,
Я сам, я только сам твои задую свечи,
До следующей встречи –мне сердце говорит.