Когда зима дорогу в праздник запорошила,
И я смотрю на мир из раковин глазниц,
Ко мне приходят, разводя завесу прошлого,
Ряд силуэтов, череда имен и лиц,
Что были мною не любимы и обижены,
Поземкой времени накрыты, как снежком.
Они являются толпой под стены хижины
И подавляют, подавляют большинством.
Я вижу мир, дома, деревья, краски города,
Я вижу то, что может видеться зимой,
И, словно призраки, бросая взгляды коротко,
Сквозь стены входят в огражденный разум мой
Те, кто любили, разных возрастов и профилей,
И кто старались поскорее оттолкнуть
Шипы колючие и рожки мефистофелей,
Что я давал взамен на шелковый их путь.
А те, что были мной самим когда-то избраны
И, равнодушные, остались в стороне,
Стоят за стенами, смешки бросают издали,
Но даже смех предназначается не мне.
Я угощаю сам себя осколком праздника,
В горсти сжимая те шипы и те рога.
Идите, милые, еще послушать басни, как
Любовь несбывшаяся ваша дорога.
Бликуют тени на прозрачных стенках разума -
Фигуры тех, кого напрасно забывал -
И вижу: в жизни абсолютно нет напрасного.
В глазницах свечи все горят, не кончен бал.