когда ноябрьские тучи
грозят осыпаться снегами,
я выхожу, тревогой скручен,
из дома. в воздухе цветами
из сада снежной королевы
разлилось теплое дыханье.
и чешской осени напевы
застыли хладным обаяньем.
в величьи стройной колоннады
стоит храм белым стражем эры.
гуляли вдоль его фасадов
когда-то дама с кавалером,
гулял художник и ученый,
и композитор, и писатель.
стою под тем же небосклоном
и я. пока лишь созидатель.
сорва'лась точно по сигналу
с карниза шумно птичья стая.
мне станет близким шум вокзала,
но образ здесь мой не растает.
то тень, что средь снегов сибирских
любви не встретившая юной,
под светом звездных обелисков
блуждает ночью полнолунной,
то отрок нежный, смуглолицый,
плененный чудом старой сказки,
что гладит рыжий, как корица
на ярмарке веселой пражской,
кирпич, протягивая руку,
а в узких окнах башни тени -
наверх ведущие по кругу
винтовой лестницы ступени.
и кем бы я в краю далеком
не оказался б, арлекином,
скитальцем вечным одиноким,
мне солнца в небе шар карминный
холодный, греющий так мало,
осветит трудную дорогу.
ему лишь я казал, бывало
глаза, намокшие в тревоге.
здесь всюду церкви и погосты ,
на колокольне ежечастно
часы бьют.с завтрашним норд-остом
я буду в Марианских Лазнях.
открытки жди, мой друг, почтовой.
закат в крови, как будто вспорот.
в открытке снег, тайга, сугробы,
ты, я и наш холодный город.