Тихим ходом по летней столице,
никуда не пытаясь успеть,
за болящих зайти помолиться,
оставляя на паперти медь.
Постоять на мосточке горбатом,
нависая над темной водой,
назначая себя виноватым,
головою качая седой.
И судьбу искушая – не бойся! –
перейти через мост и назад,
словно это не Яуза вовсе,
а как минимум древний Евфрат.
Словно берег один от другого,
эту жизнь от безоблачной той
отчеркнули неровно свинцовой
маслянистой, тягучей чертой.
Словно кущи Эдемского сада,
а не клумбы в усталом цвету
берег тот украшают, и надо
пересечь – не боишься? – черту,
Вавилон покидая булыжный,
медяки зажимая в горсти,
этот мост над рекой неподвижной
никуда не спеша перейти.