Сидели. Кушали коньяк. Цедили водку.
Ругали, слушая "Маяк", погоды сводку.
Играли в карты в три руки. Жгли выходные.
Пусть дураки - но дураки не подкидные.
Вели беседы про футбол и про рыбалки,
про распрекрасный женский пол, про голос Алки.
И сами пели под струну (наш хор был громок)
и про семью, и про страну, и про девчонок.
В ту пору жили мы легко, в разводе с горем.
Был бизнес где-то далеко, за синем морем.
Наш "Белый Аист", наш коньяк, летел с Молдовы,
но поднимал рубинный флаг, родной, кондовый.
Бальзам из Риги был родным, хоть и нечастым:
лишь по чуть-чуть, по выходным, по самым красным.
Из Костромы, из Бугульмы, в свету, во тьме ли,
в те дни дружить умели мы, любить умели.
В те месяцы нам было в кайф хохмить с хохлами.
...А кто-то скажет: "Ваша лайф в тоске и в хламе".
Да, мы не ездили в загран за жизнью праздной,
и телевизора экран светил не плазмой.
Мы не следили за рублём, не ждали клипов,
не восседали за рулём холёных джипов,
хамон не ели и хамам не посещали.
Но это всё прощалось нам. Нам всё прощали.
А тот, кто скажет: "Жили вы в тоске и в хламе", -
тот непонятен нам. Увы, он не был с нами.