I
В эпохе сбывшейся любви, когда она
Всегда казалась чем-то жутко сложным,
Умножив числа на нули, за гранью дня
И ночи — плач стихает. С жизнью можно
Сравнить бесчисленность глаголов, но нельзя
Найти единственный и подходящий.
Который нам определит задачу для
Существованья в мглистом настоящем,
А не в воображаемом окне страны
Лугов нетоптанных ничьей душою.
Там есть земля, деревья, облако и мы,
И всё, что нас сломало — за спиною.
II
Мы в ней — счастливые детишки, а потом —
Мужья и жёны. Позже — старики, но
И нас с тобой когда-то жизнь прогонит вон.
Мы превратимся в почву, а в вершину,
Скорее — никогда. Никто из нас. Никто.
И никогда о нас не вспомнят даже.
Мы просто тлен. Тоски букет из ничего.
Дождливый день на бесконечном пляже.
Очередной теряется любви пейзаж
За этой тьмой. За этим жаром преисподней.
Любить на нас не схожих, жаль, не наша блажь.
Для нас финал не может быть прискорбней.
III
И только потому, что важен нам ответ,
А не возникновение вопроса.
Нам важно лишь количество прожитых лет,
А не их суть и результаты кросса.
Когда в бегу от тех и того, что опять
Тебя заставит ныть и яростно кричать.
Когда в бегу от мест, себя, мгновений,
В которых ты любил, в которых верил.
В которых предан был. Влюблялся, доверял.
В которых всё обрёл. И снова потерял.
В которых ожил ты. В которых умер.
В которых здрав ты. И опять безумен.
IV
Я завершу свой монолог. Закрою дверь.
Когда-то здесь был и мой дом. Но не теперь.
Я лишь стекающий по краю воск свечи.
И кроме глаз твоих — не помнить мне ничьи.