На Крестовском холодно сегодня, ветер задувает за пальто,
Но хлопочут чайки всепогодно, падкие на подовый батон.
Люди у перил лениво крошат, рассыпая мякоть за карниз,
И кружатся чайки суматошно и кричат, в пике срываясь вниз.
Я принципиально без батона, может быть, подобен был брюзге...
И взираю с высоты бетонной с жалостью на хлеб, и на багет.
Память режут мне сороковые, дней блокадных скорбный, тяжкий крест,
Новый год и, к счастью, все живые, за окном сердито дул норд-вест...
Иней на стене и коркой плесень, у буржуйки - сломанный комод...
На подходе пара старых кресел,- сорок первый мебель жёг зимой.
Скатерть на столе в косую клетку, и чадит немыслимо фитиль,
Мать в сердцах ругает дым за едкость, мой живот от голода мутит.
Люди шли в убежище под вечер, наш квартал который день бомбят.
Мы остались всем противореча: взрослые и несколько ребят,
Стол придвинут к плюшевой кушетке, мать слаба, десятый день лежит,
И дымится суп налитый жидкий, что спасал нам в день блокадный жизнь.
Рёв сирен звучал без промежутков, мы дрожа, молились всем святым...
Шквал огня летел шрапнелью жуткой, на полу разлитый суп застыл.
Мать стеклом порезана немного, говорит: - Сидеть нам недосуг,
Вой затих сегодня, слава богу, собирайте, дети, с пола суп.
Хлеб раскис накрошенный в баланду, нет его вкуснее в этот миг...
Скрупулёзно собран был командой детских рук, чтоб маму накормить.
Но она, отвергнув суп целебный, всё твердила: - Я не голодна!
В феврале, не тронув карты хлебной, умерла, спасая жизнь сынам.
Поселились вскоре на погосте меньший брат, отец, потом сестра...
Часто к нам захаживала в гости по соседски смерть, шепча: -Пора.
Таял снег апрельский, непокорный, в целом свете я теперь один,
В дом зашёл с осмотром здешний дворник, сдал в приют, чуть смерть опередив...
И с тех пор я знаю цену хлебу, помня, как равнялась булке жизнь,
Говорю "спасибо" тихо небу, что остался в этом пекле жив.
День нахмурен, ёжится, как зяблик; снег, срываясь, кружит над рекой...
Я принёс крикливым чайкам яблок. Дольки бросив, им машу рукой.
В стихотворении использован материал из очерка российского историка,
филолога ИМ Ильинского " Истории блокадного Ленинграда."
Репродукция картины взята из интернета, спасибо автору.