***

*  *  *

Он жил как все, но он писал стихи,
и потому он сам себе подспудно
казался покорителем стихий,
в бессмертие влюблённым обоюдно.

Его тетрадь, сносившая (черта
наследственной терпимости) помимо
отпущенных из амбразуры рта
проклятий, задыхающихся в дыме,

еще и бегство заскучавших муз,
как сам он говорил, от тунеядства,
дразнила конфликтующий союз
протянутой ладони и богатства.

Но, вызванный игрой высоких сфер,
он от угла к углу усталым духом
шатается, гонимый Агасфер
скупых пределов - зрения и слуха, -

по комнате, сжимая, как весло,
свой карандаш, вдоль ветоши настенной,
где скрип под каблуком - и ремесло
предвзятое, и шаг на край вселенной.


2008 (но это не точно)