Под рыданья хмелеющих вьюг,
Лишь леса одолеет сонливость,
Накрывает тоски инфразвук,
Двухсотлетняя несправедливость…
Речке чёрной бежать подо льдом,
Ввысь тянуться простреленной ели…
А ему с перекошенным ртом –
Умирать на последней дуэли…
Не считал, сколько их у него,
Никогда не стрелявшего первым,
И шептала молва: колдовство,
А он просто испытывал нервы…
В гневе сдует кудряшки со лба,
От обид погремит, как петарда
И остынет, простит…Но судьба
Приняла образ кавалергарда…
Холод сердца усилил металл,
Тайно спрятанный им под одеждой,
Честь и совесть давно промотал…
Так и встретились гений с невеждой…
Не мундир у барьера и фрак,
А достоинство против бесчестия,
Так же сходятся Солнце и мрак,
Зло и благо, законник и бестия.
Отступает мистический страх
Перед праведным гневом поэта.
О блондинах и белых конях
Позабыл он, желая вендетты…
Всё ж сбылось прорицание то:
Белый локон и белая лошадь…
И теперь он в крылатом пальто
Так задумчиво смотрит на площадь…
Смерть нелепая сводит с ума,
Оттого и полно разговоров,
Что наш Пушкин, мол, это Дюма,
Написавший своих мушкетёров…
Сладко думать, что жизненный путь
Не закончился Чёрною речкой…
Только…смог ли бы он обмануть
Так бесстыдно Мадонны сердечко?