Топот насекомых.
Сквозь ток
энергий, с мыслями паутины
передо мной поднялось небо. Я успел сжать
зубы, но не смог
убежать
от него, и поэтому спрятался под ним в знакомых
словах. Картины
швов
времени. С крыш домов,
в позе пловца,
готовится прыгнуть в пасть улиц будущее. Глазницы
мертвеца —
прошлое, словно древние птицы,
услышавшие запах
разлагающейся реальности —
ушло отсюда навсегда. День
изменяет форму в лапах
ночи. Тень
от триумфальности
неба покрыла белоснежную Землю. И Земля
стала черной. Благодаря
тусклой тени я увидел тебя.
Разрисовывающие высоту
в молочно-голубой и синий цвет, ускользали в темноту
твои глаза. Слепые для очевидности.
Зоркие для подвижности
вымысла.
Шальная волна ветра вымыла
твою память. Легкий, ловкий, искусный,
умеющий летать — как искра,
ты стоял грузный —
как скала,
разглядывая снасть,
которую сплела смерть:
стоял, боясь пошелохнуться и упасть —
удариться о созданную твоим воображением твердь.
Наконец, увидев дымные очертания пути,
ты решил тронуться с места — и идти,
но, как только твоя фигура ринулась
вперед —
земля, в свой черед,
двинулась
под тобой — ты остался стоять на месте. Тому свидетели
недвижные облака — пассивные добродетели.
Без разумного верчения
застыл бестолковый штиль —
дрогнул и сместился стиль
бытия. Сквозь ядреные излучения
электромагнитных волн интернета и сотовой связи
я увидел тебя настоящего — живого мертвого в парафразе
лет, принявшего лепечущее ребячество воздуха
за собственный голос.
Беглый луч — солнечный волос,
пытается вытереть досуха
эхо льда.
Уставшие птицы несут города.
Первые ощущения
падения.
Звук истины — крик выбросившихся на берег рыб —
преобладает над шумом мира.
Льется миро
на равнодушие каменных глыб.
MMXIII