Муса Джалиль, полное имя Муса Мустафович Залилов (Джалилов) (тат.Муса Мостафа улы ;;лил, Musa Mostafa ul; C;lil; 2 (15) февраля 1906, деревня Мустафино, Оренбургская губерния (ныне Мустафино, Шарлыкский район, Оренбургская область) — 25 августа 1944, Берлин) — советский татарский поэти журналист, военный корреспондент. Герой Советского Союза (1956), Лауреат Ленинской премии (посмертно, 1957). Член ВКП(б) с 1929 года.
Родился шестым ребёнком в семье. Отец — Мустафа Залилов, мать — Рахима Залилова (урождённая Сайфуллина).
Учился в Оренбургском медресе «Хусаиния», где кроме теологии изучал светские дисциплины: литературу, рисование и пение. В 10—11 лет начал писать стихи, но, к сожалению, они были утеряны. Первое сохранившееся стихотворение («Б;хет») было написано им в 13 лет. В 1919 году он вступил в комсомол и продолжил учёбу в Татарском институте народного образования (Оренбург). Участник Гражданской войны.
В 1927 году поступил на литературное отделение этнологического факультета МГУ. После его реорганизации окончил в 1931 году литературный факультет МГУ. Жил в одной комнате со студентом юридического факультета Варламом Шаламовым. Шаламов описал его в рассказе «Студент Муса Залилов» (опубликован в 1972 году).
В 1931—1932 годах был редактором татарских детских журналов, издававшихся при ЦК ВЛКСМ. С 1933 года — завотделом литературы и искусства татарской газеты «Коммунист», выходившей в Москве. Там он знакомится с советскими поэтами А. Жаровым, А. Безыменским, М. Светловым.
В 1932 году жил и работал в городе Надеждинск Свердловской области (современное название — Серов). В 1934 году вышли два его сборника: «Орденоносные миллионы» на комсомольскую тему и «Стихи и поэмы». Работал с молодежью; по его рекомендациям в татарскую литературу пришли А. Алиш, Г. Абсалямов. В 1939—1941 годах был ответственным секретарём Союза писателей Татарской АССР, работал заведующим литературной частью Татарского оперного театра.
В 1941 году был призван в Красную Армию. В звании старшего политрука воевал на Ленинградском и Волховском фронтах, был корреспондентом газеты «Отвага».
26 июня 1942 года в ходе Любанской наступательной операции у деревни Мясной Бор Муса Джалиль был тяжело ранен в грудь и попал в плен. Вступил в созданный немцами легион «Идель-Урал»[7]. В Едлиньске около Радома (Польша), где формировался легион «Идель-Урал», Муса Джалиль вступил в созданную среди легионеров подпольную группу и устраивал побеги военнопленных.
Пользуясь тем, что ему поручили вести культурно-просветительскую работу, Джалиль, разъезжая по лагерям для военнопленных, устанавливал конспиративные связи и под видом отбора самодеятельных артистов для созданной в легионе хоровой капеллы вербовал новых членов подпольной организации. Он был связан с подпольной организацией под названием «Берлинский комитет ВКП(б)», которую возглавлял Н. С. Бушманов.
Сформированный первым 825-й батальон легиона «Идель-Урал», направленный в Витебск, поднял восстание 21 февраля 1943 г., в ходе которого часть бойцов (около 500—600 чел.) покинула расположение части и с оружием в руках присоединилась к белорусским партизанам. Личный состав остальных 6 батальонов легиона при попытке использовать их в боевых действиях также часто переходил на сторону РККА и партизан.
В августе 1943 года гестапо арестовало Джалиля и большинство членов его подпольной группы за несколько дней до тщательно подготавливаемого восстания военнопленных. За участие в подпольной организации Муса Джалиль был казнён на гильотине 25 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее в Берлине.
**
Нет, сильны мы -- мы найдем дорогу,
Нам ничто не преградит пути.
Нас, идущих к светлой цели, много,
Мы туда не можем не дойти!
Не страшась кровопролитной битвы,
Мы пойдем, как буря, напролом.
Пусть кому-то быть из нас убитым,--
Никому из нас не быть рабом!
1921
**
Сон в тюрьме
Дочурка мне привиделась во сне.
Пришла, пригладила мне чуб ручонкой.
-- Ой, долго ты ходил! -- сказала мне,
И прямо в душу глянул взор ребенка.
От радости кружилась голова,
Я крошку обнимал, и сердце пело.
И думал я: так вот ты какова,
Любовь, тоска, достигшая предела!
Потом мы с ней цветочные моря
Переплывали, по лугам блуждая;
Светло и вольно разлилась заря,
И сладость жизни вновь познал тогда я…
Проснулся я. Как прежде, я в тюрьме,
И камера угрюмая все та же,
И те же кандалы, и в полутьме
Все то же горе ждет, стоит на страже.
Зачем я жизнью сны свои зову?
Зачем так мир уродует темница,
Что боль и горе мучат наяву,
А радость только снится?
1943
**
Их расстреляли на рассвете,
Когда вокруг редела мгла…
Там были женщины и дети,
И эта девочка была…
Сперва велели им раздеться
И стать затем ко рву спиной.
Но прозвучал тот голос детский,
Наивный, чистый и живой:
«Чулочки тоже снять мне, дядя?»
Не осуждая, не грозя
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза:
«Чулочки, тоже снять мне, дядя?»
В смятении На миг эсэсовец обмяк,
Рука сама с собой, с волненьем,
Вдруг опускает автомат.
Он словно скован взглядом синим.
И, кажется, он в землю врос:
— Глаза как у моей Неминьи-
Во мраке смутно пронеслось.
Охвачен он невольной дрожью,
Проснулась в ужасе душа.
Нет! Не убить её не может…
И дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках,
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, что если б дочка
Твоя вот также здесь легла.
Вот это маленькое сердце
Пробито пулею твоей.
Ты — человек, не только немец;
Или ты зверь среди людей?
Шагал эсэсовец угрюмо,
Не поднимая волчьих глаз…
Впервые, может, эта дума
В мозгу отравленном зажглась.
И всюду взгляд её светился,
И всюду чудилось опять,
И не забудется отныне:
-Чулочки тоже, дядя, снять?
1943
**