Я волком загнанным на небо вызверился,
Змеем шипел и ядом плевался,
Такая игра у любого, кто сызмальства,
Не продавал и не покупался.
И вместо того, чтобы мудро витийствуя,
Людской притянуть восторг и внимание,
Крушить, невпопад грубой правдой бравируя,
Людей самомнение и самосознание.
Ведь трубит отовсюду закон многолюдья,
На ближайшую вечность ставший общества стражем:
«Успешен, любим и удачлив пусть будет
Любой, кто вполне округл и сглажен».
А тех, на чьем стяге угловатая правда,
Кто в мозгах уровнял стул и трон королевский,
Таких отвергают, постоянно не рады,
В своих книгах жалел их еще Достоевский.
И тогда остается только на небо вызвериться,
Шакалиным оскалом распугивать звезды.
Но это внутри, а во внешней обыденности
Быть часто молчащим и излишне серьезным.