Я многое сказать тебе желаю,
но слово выпадает из строки,
и вот уже совсем не я желаю,
а желатин, железо, железа,
слеза лозы, полозья, иллюзорный,
и мы с тобой – зрачки и позвонки,
зевки и лепет, клёкот и отвага –
из темноты заросшего оврага,
из влаги слов – сверчки и сквозняки.
О, как легко тебя за речью прятать,
за вечностью, не дрогнув, посылать,
легко перед огнём сидеть – делиться
на жар и холод. Где через тела
проходит эта линия раздела?
Когда бы разделили это тело
на жар и холод, свет и темноту,
когда бы раздарили это тело,
по волоску раздали, по персту,
когда бы разорили это тело,
оставили на месте пустоту…
А что подобно тело решету
и пропускает свет, тому на свете
сегодня объяснений не найти.
Вот есть карман, и дырочка в вельвете,
и сквозь неё мы видимы почти –
ключам, платку, монетке и конфете,
но если эта дырочка в груди,
то свет, должно быть, где-то впереди,
и тут уже совсем необъяснимо,
как пропускает тело этот свет,
когда оно порой проходит мимо –
полно здоровья и в расцвете лет.