В грузном замызганном четверостишье
Знаешь, ну нет ни осколка души.
Словно оно из-под пресса вышло
Гадкой рутинной убогой тиши.
Словно его выжимали тисками,
После цедили сквозь сито слова,
Верно, извилины чьи-то устали
И превратились мгновенно в дрова.
Странные люди, поэты, печали
Тянутся к солнцам, в рассветную муть.
В мире они никогда не кончались,
Да и, увы, не в чем их упрекнуть.