Блаженный белый стон
Сегодня сядем разбирать цвета
и складывать историю грядущего
Пусть шепот оглашенного присутствует
и мастер церемоний зажигает
ночной зловещий лик
Непреходящий испуг
прикосновения
к плоти тайны
к телу мистических истин
Манит за грань горизонт-оригами
но обладателя
королевских регалий
не перебиты лодыжки
Влажными залами
ускользает
дароносец первого яблока
Безмолвны
арабески приветствий
янтарных преторианцев
воздеты ладони
пронзая тысячелетия
Взывай, король Фридрих
к тенетам тумана
Взывай
к окаменевшим стадам
Цирцеи
Довольно
все кончено
Нет параллелей времен
мы течем потом пыльных преданий
впадая в забвение
Тихо безумие
покинутых комнат
Перевал
***
Первосвященный пресветлый демон
под
строчного перевода
призраков сновидений
на общепонятный язык
Дождь
письма в ручьях
и струи вьются
поверх вуали смывая
копоть пристрастной поэзии
Мыслимо ли прожить
сущее набело вычертив
Женственные помарки
очаровательные ошибки
Дышу искуплением
ямы песчаной
прорастаю сосудами
в бесчувственном механизме
Ветер
Ветер
Ветер вьет воем
воспоминания
перегаром вин
вариантов вины
привитой на вьюн
под мансардным окном притворства
Нельзя сквозь стекло
почувствовать жар
объятий
но можно сквозь зеркало
В черном белье мелели
мела окурки
Обнаженные черепа
любимых поэта
***
Ежели наживлю ножом
на жилах
жирные жесткие звезды
спелой крови
хлынет чрез сети трещин
ущербной чаши троящей
прекрасный
душистый
настой
чистейших стихов
отвергнутой
жизни
***
Безгрешность
смердит смертью
Холодные камни
Ненавижу
***
Сторчали два дня
На третий был дождь
Разбитая лампочка
скалится острым краем
В ванной свет из сортира
Настольные игры
в жизнь и судьбу
теперь
заброшены
***
Совершенные существа
стерильного стеклянного
сосуществования
Смотрите
Сам Сатана
спасается
словно секунду назад
познал Зло
***
Слепнущая слепящая
необузданная
неукротимая
Сехмет
через прорехи
столетневетхого неба
глумится над запоздалым раскаянием
над нашей вселенской потерей
Там где потерян
человек человеком
неведома радость
Воплями
полны каверны Аменти
И мы ступаем
по углям эпох
бесценных реликвий
того
что уже никогда
не произойдет
Никогда
***
Если
тебе случалось
быть до конца беззащитным
чувствовать осторожные
мягкие иглы
сна
на эспланадах ясного разума
сквозь лики пламени узри
узорчатый штрих лабиринтов
странных
чужих
где стража бывшедвурогое тело
теплом опадает
еще живое
на тонкий стебель
cogito ergo sum
погребая доверие
и открытые руки
Если
успел узреть
прощальный поклон
духа дороги
зная, что Завтра
мы правим как нужно
давя каблуками портреты
случайных и вещих
иллюзий
Если
тебе было больно
всмотреться в глаза
что больше звездного поля
больше тебя самого
когда холодный неон
услужливо подставлял
свои кости
для утешения стыда
Если
беззвучно метался
когда не хватает дыхания
даже на хлыст крика…
О, Господи, все эти
Если…
Ты сможешь прочесть письмо
убившего даже Надежду
***
Стены
насколько хватит
краски и взгляда
я
выкрашу в желтый
Буду смотреться
в краешек неба
что ближе
с каждым ударом
сердца
В оазисе табакерки
зоопарк мыслей
если подкормишь
порвут струны
Я буду хрипеть
сваренной заживо
кровью
миллиардов распятий
виновных
в нежелании
оправдать Искупление
Я буду вешать
стихи
предсмертным плакатом
на шеи
оставленных мною
друзей
Буду вбивать
клинья ярости
в жестокость железных
манжет
и загонять под ребра
каленый стилет строки
насколько хватит огня
Я буду
судиться с зачинщиком
слова что
обрекло на бездарность
сотни поэтов
и растирать краски
в серое
на полотнах
прошедшего ливня
Лелеять хрустального змея
не в силах
вырваться
буду грызть вены
впиваясь клыками в знаки братания
Пинать себя зубоскальством
знакомых
напоминающих
несбывшиеся
пророчества
Слушать эхо
твоего смеха
нитью жемчужной
рассыпанного по паркету
пустыни собора
всегда похмельного завтра
Я не помню как
сношена наша одежда
пред тем как сгореть
Грешен
предательством памяти
Грешен
предательством
Воскреси же меня
подсолнухом
грядущего лета
ищущим руки
недостойным незрячим
Верни меня
идущим по водам
***
Познай свое счастье потерей
приступом
нетелефонного шепота
воем
бессмысленного ожидания
бесхребетного голода
по отсутствию ласки в голосе
Неожиданная надежда
а я не осмелился
верить
в твою тишину
Если бы было
такое слово
что даровало бы
отрешенность
Вот где цена слепоты
Если бы было
хоть слово
усталое нежное
еле слышное
в шелесте перьев неба
А я уходил вдоль дороги
А я уходил вдаль дороги
А я возвращался как
верный
как скверный
северный мальчик
со льдом в загрудинном кармане
Как все мы играли
Как все мы играли
мечтами
и хаотичными прихотями
разворованных
битых сердец
Мое из гладкого камня
Твое из зеркального города
Но я возвращаюсь
всегда
когда поздно
всегда когда утро
всегда когда пусто на завтра
Давай лучше вместе
распорем швы
несплетаемых пальцев
Давай лучше сядем
вперед
на трамвай
что везет напролет
до всех конечных
координат
Затаимся за ширмами
иероглифов взглядов
моим из терновника
твоим из синего пламени
Давай говорить
что мы ждем одного
из нас
и что ласкаем другого
О тех кто стоит за спинами
наших теней
Искупаемся в нашей вине
и вина вины невиновных
высушим пятна
Вкусим касания пальцев
пока не видят свидетели
Вкусим касания правды
пока мы укрыты
двойной отрешенностью боли
Давай говорить
друг с другом
Давай научимся
не бояться
тихо встать на колени
Не испугаемся робких
объятий
Забудем возмездия
первых предательств
Я уйду только будет сигнал
к отправлению
но обещаю вернуться
в зеркальный город
терновника и огня
***
Когда огонь – я ветер
Когда слезы – пустыня
Когда ожидание – меня
всегда нет,
до тех пор
когда прощение
когда восхищение
и смущение
Тогда я звонок из
придорожного бара
вперемешку с матом
по поводу денег
и остывшей еды
Тогда я темный
разбитый
я слаб
и улыбка
Тогда я пыльная
страсть
любовь
пополам
ненависть
Прости мне
что
когда плачешь
я - не слезы
когда смерть –
я надеваю красное
***
Оставь заботы
торжество справедливости
Миром уже заправляет любовь
к телу ближнего
Что ему хрупкие души
в стенаниях бьющиеся
в восторженном
грохоте мая
Миром уже заправляют
объективы
с расширенными зрачками
ловящие всхлипы
в уголках сумеречного
выбора
Химеры женщин моих
уста и бедра
оживших статуй
богинь покоя
и сладости
***
От курения на рассвете
болит голова до одури
рыбки простуды
резвятся в раненых легких
Словно били
долго-долго
а теперь отпустили
оплеванного и одного
Мрачная мать Мельпомены
сумрачная сиделка
и не забыться
в оледенелом
ди
медроле надежды
и не забыть
и не научиться
и не начать
рисовать круги
с собственной точкой
отвращения
посередине
Я люблю вас
Подслеповатое утро
нагрянет свистящим
свинцовым дождем
в промозглой пасмурной
раме
мокрой холстины
никогда не написанного
понедельника
Я уже люблю вас
Всех
Всех
Милая, милая
просто сегодня
ночью
не спится
без июльской
тоски
***
Во времена
когда таких как я
лечили
инсулиновой комой
когда умирали от
туберкулеза
и дворы высокогорных шале
чернели запекшейся
легочной тканью
любовь познавала
природу людей
во времена
когда не стыдились
уйти из заколоченных храмов
под присмотром
мудрого ветра
любовь познавала
отвагу сердца
Я шел и молился
на телефон
как на душу
на тепло
как на тело
Что же искал я?
Что же нашел?
Сумерки закружили
в восторге улиц
и море дремлющих лиц
на праздник
и я счастливый
и пьяный
и недостойный
памяти твоей
вечности
***
Вот на запястьях вьются
судеб моих
цвета агата аспиды
не нужно включать
матовых ламп
я сам вскрою плотины
если захочешь
а нет
просто сиди и слушай:
раз-два-три
один холодный
два переполненных
жизнью
настолько что нечем дышать
без того
чтобы не ждать
не ждать подходя
к телефону
чтоб повторять литию
«Будь дома
Пусть не напрасны
пути паломников сердца»
Один горячий
два на автоответчик
на определитель
координат
Нет таких пересечений
для которых
я не иллюзорен
Все теряют
я пытаюсь найти
теряя каждого
ради Тебя
***
Мне не ведомы дети Адама
достойнее внимающих
осознающих свое превосходство
пред разметавшим огонь свой
белому шуму бессрочного
Дети с корнями
и листьями
пурпурными листьями
страха
миг где зрачок
цепляется за пустоту
древних улиц
в поисках
зданий без номеров
в поисках
непреложных истин
и мления
летнего солнца
***
Я построил уютное гнездышко
из пуха разорванных связей
Первичный сигнал
Глаза-в-глаза
Каменный дым
Стеклянная пашня
Посеешь страсть
Пожнешь недоверие
Пожнешь недоверие
В закрома - одиночество
Боль – это ветхая память
сослагательной нити
Когда корабли отправляются
Чистый лист
***
Дряхлым усатым
зверьком
с белесой шкуркой
протертой
геммами разума
ходить на поклон
Новому Льву
загибаясь от страха
забивая тоску
подальше в заплаты
Смердеть злословием
в старом мире
гнилом миру
Где каждый по нитке
на вервие
Каждый по слогу
на камень
Щуриться
вьюшкой печной
прокисшего дня
Жить ли дары принося?
Ждать ли хлебая горечь?
***
Дочь моя
Ты - ведьма печальных портьер
печатных скандалов
Я вышел
звенящим ключом
удовольствия
из лона
твоих матерей
во имя слияния
с пламенем
факела
феникса
фавна
Гости, что темной порой
являются
едва закроешь глаза
прятки
на поле некрополя
Ты не спишь
но дыхание ровно
что видимый свет
и звезды
бьются в груди
удивлением
возгласом
изумрудного изумления
Внезапность видения
дышит
полоночной жаждой
после вчерашней
пирушки
***
Бастилия
Мозоли зениц
предвосхищают гения
Теплится бунт
Мне осталось томиться
не дольше чем
отпечаткам следов
в окровавленном сокровенном
сверкающих неограненными
в день падения
камня
в день пришествия
Свободы
***
Свежевыбритой наголо сутью
мочка левого уха в подарок
остеклю
это звездное небо
эка невидаль
вместо сердца
лунный серпик
Безопасное плавание
мимо осколков форточки
шторы будут шептать
в полусне
или полубреду
Немым свидетелем
скоропостижной кончины начала
начертания истин
на акварелях мокрого пляжа
станет прозрачный мальчик
за дымкой утра
бегущий
в брызгах
безмятежного детства
***
Подайте плоти
плоти живущей во мраке
жующей другую плоть
смердящей
зияющей пропастью
там, где место душе
Ангельский стон
в навалившейся темноте
лестничной клетки
среди тишины
неспящих охотников
жителей всевозможных щелей
и окуляров глазков
шелестящих
сухими губами
сучащих ножками
от возбуждения
наблюдением
Подайте плоти
на лечение духа
Продайте пропасти крика
о спасении
тела
Купите и
снова продайте
втрое дороже
Ежедневная мясорубка
в барах, офисах
клубах, квартирах
ежедневная евхаристия
Проверьте маски
пришел старый
день
***
Я травил и травился
давился сухими стихами
чужими, своими
ничьими
плохими, прекрасными
Учился не видеть снов
Демонстрируя повиновение
смеялся над колченогой
старухой Венерой
приседая от взрывов хохота
Обручился с бутылкой
и среди стен обитых
ватным вниманием
метался в сиротстве
строф дистрофии
Мне конфидентами стали
древние гении
Зачем мне живые?
Легче оплакивать мертвых
Став в полушаге от двери
смотрю сквозь ладонь
на закатное солнце
цвета жизни
где легче уйти
чем остаться
***
Ловли ветра
нелегкое бремя
Я буду учиться
выбирать для подарка
исключительно белые
розы
***
Письмо брату
Я устаю ломиться
в открытые двери
так сделай потише
звук своего alter ego
Мне стыло
в насквозь пронизающем взгляде
через перископ
квартирного бронелиста
Впусти же меня
позволь сделать шаг
на порог
Ты помнишь, так принято
так пожираются чувства
в полночных кострах
Не дай мне уйти
Спиною в проеме
горбатясь рыдать
и за мгновение до
услышать звук
выстрела-слова:
Забудь
что мы снова как
странные братья
Пусти хоть меня
я разведал дорогу в обход
но
я пришел
чтобы делить ожидание
чтобы в отчаянии
жечь свои письма
и песни не одному
Настолько ли пусто
владение сердца что
не наглядеться
в зеркало у дверей?
Я протяну свою руку
Так было когда
мы помнили эдды
нашего детства
Мир – заброшенный дом
Я поселюсь у забора
глядя как вечером
в окнах шествует тень
в сигаретном дыму
***
День рождения
Вечеринка в прозекторской
вивисекция
бесполезной ткани любви
Чаши уст истекают
матовым медом цинизма
Так что же я, хуже всех?
Нет, биться башкой о стену
намалеванной радости
в жалкой попытке
вызвать раскаяние
Все всё бы отдали
кроме себя
безупречной чеканной поступью
вызывая отчаяние
Да ничем я не хуже
тет-а-тет в перекрестии прожекторов
площадная прилюдность
священного
анатомический драмтеатр
в отблесках высокомерного лоска
Эта ночь сдает последние
карты
униженной скорби
***
Воздушный замок спокойствия
рухнул
тяжкой ношей насмешки
Разберу по камушкам
по песчинкам
по молекулам радости
Я – повелитель
Вершитель речи сивилл
распластан
под бесплодные слезы
добра
***
Не позволяй им
касаться звучания праздника
Не позволяй им
вытоптать
тихий восторг полночи
где волшебство взирает
тысячи звезд очами
на обнаженную сущность
Не позволяй мне
приблизиться даже на шаг
И я не позволю себе
продолжать верить
***
Во влаге губ
я силился открыть
природу майских ливней
Весна прощалась сухо
потрескавшимся потускневшим
взором
обманутого нарцисса
ты исчезала
в печали
***
Я люблю ее
Всю
от макушки до пят
А иногда я даже
вижу свет
в ее широко открытых
глазах
и если не страх
то, помилуй, что
творится с тобой?
Луна?
Стыл полумрак
степенного тихого дома
хмелеет разводами тени
бьющейся в окна березы
и мы садимся ждать
второго майского ливня
А если я не солгал
и…
спасибо за то что ты есть
и…
взорви мою грудь
равнодушной усмешкой
едва слышным словом
В очереди за душами
мы брели рука об руку
досталась одна большая
а делиться нисколько не хочется
и ледяные точеные губы
изящно кусает ветер
Потому что не ведая детства
мы приняли правила взрослых
жестокие правила стали
стали бессрочным раскаянием
убогих сирот безграничного
свидания взглядов
Только коснулась
моей руки
просто так
ласково будто
шепот весны
Маски растоптаны
но навсегда позабыл
что уже не смыть грим
И вновь
как чужая шинель
трещат по швам
наши души
прекрасным плачем
в исходном смирении
как на раздаче пощечин
с мольбой восклицая
«Я тоже был там»
«Я люблю тебя»
Пальцы скользят
по стеклу
мелеющей веры
словно небесных рек
восковые потоки
А лицо
мокрое от несбывшихся поцелуев
обратить в сторону солнца
подобрать в траве
чей-то хрустальный смех
Я подарю его тебе
когда придет срок
***
Створки раковины
западней
своей беззащитностью
безжалостного
еще пульсирующего
моллюска
А в сочной мякоти
торчит немытая ложка
Красный пайфан
сквозь конек извергается
дым израненной куклы
в полузабытые
коридоры
Портреты успения
в цветах
Я вхожу
***
Тусклым блеском зазубренной
мысли
внимаю больничной премудрости
Проводники откровений –
пьянь и джанки
сидящие на белене
с улыбкой страдания
прорастают в
предания
с ямами лбов
Стерилизация электричеством:
бога – страницам
тело – на ложе терна
невероятная правда
неискусная ложь
Перед последним причастием
в душной зале
роскошного хохота
записывать вечное пламя
Племена времени
в нервном ритме несутся
по мрамору
так
что не нужно прикладывать
ухо, чтобы признать
непреложный обет
быть услышанным
Меркнут цвета
до начала побега:
чернила съедают решетку
Располосованный стих
простыней-швартовым
свисает над бездной
куда я скольжу
вдоль спутанной
канители аксонов
успевая прикинуть
секунды падения
до латунного звона
о ледяные торосы зрачка
***
Утешитель
смотритель коллекции ужасов
в окладах ружейных прицелов
Солдаты
вытоптав землю
бредут по водам
глумясь
над унылым
Сыном Слезы
Гора
где распят
поэт –
место всеобщей
горечи
Колонны свободных
вняв восхищенно
искрам вулкана - сына Луны
раскаленной лаве канцон
разрывают на клочья в экстазе
не прикасаясь к тайне
На полутрупах
воздвигнут столы
нажираясь
прожаренной плотью
цапая лапами
рукопись
марая историю
пятнами
опорожненной скуки
Зевающий полуоборванный
апологет устоев
нрава
и винного права
бездумно мусолит
клубки конопляные Клото
Затем распродажа пряжи
на пышных богемных
пыльного лака
собраниях
- Мама, мама!
- Да, сынок,
вот умер отец
но мор и глад
беззащитной жизни
ты не испил
Вновь переводят стрелки
и усмехаясь
опускается в кресло
подле камина
Утешитель
***
Можно ли научить
умирать
спокойно
в полном согласии с прошлым?
Дайте каждому
свой пьедестал
свои муки
свой крест
чтоб не делиться
отвергнуть насмешкой юности
собственной одряхлевшей
Что более странно:
медлить не сделав ни шага
зажмуриться накрепко
исследуя путь
стать унылым
вдовцом поколения
Свергнутый с трона
ты доволен тем, что имеешь
не зная судьбы творений
***
Зимой беспросветной тьмы
пишу
гимны проснувшимся
балансирую сигаретой
на грани сознания
что же
решка
прыгнуть ли?
орел
уцепиться?
повиснуть
простершись единым небом
над тучей
потертых мыслей
найти ли ответ?
выключить свет?
наполнить стакан
махнуть ли до города
слякотью окаянной
в гром до мороза
насвистывать песенку?
строить ли лесенку?
всполошиться
как бабочка после
укола
одеться в черное
выйти ли в белое?
оставить ли след?
выключить свет?
***
Появление личины
сторонами меняется суть
с отражением
Мне становится жутко
что никто не заплачет
от страха меня
потерять…
***
Утопим истину в вине
так было
испокон
и так пребудет
Едва держась на ногах
рассвет
стучится в неприбранный
храм
целомудренной святости
причудливой
игры в слова
***
Я жив
Я живу
среди вас
печальные хищники
обезлюдевших толп
Я смертен
и вечен
пока вечна память
воистину вечна память
Увидишь меня
на карнавале
в мае
на мрачном застолье
(Ты вспомни:
нам нравился цвет
пустоты)
в глотающем воздух хокку
с распоротым брюхом
рифмы
нервно бьющемся
пульсом надежды
кровоточащем
запретной любовью
к каждому встречному
(Она сказала:
так проще
попробуй любить
одного
Пока я жил
отражение венчало
на одиночество)
Слюда осыпается
первой содранной кожей
и на бумаге
является
Око
Человека
Я жив
Наступление Завтра
отложено
до оскудения ласки
и пойла
Вот Окно
***
Хватит!
Довольно
Я наконец принимаю
решение суда
над своей развязной персоной
Вердикт:
Невиновен
(Подсудимый
покачивает
головой
разочарованно)
Утро казни
застало его как Марата
Чертыхаясь
(вода уже
порядком остыла)
он нащупал
в складках халата
невинную радость
Она растворялась
взыскуя последнего слова
Фас в оперении испарины
как мутное зеркало
вечера
Кто-то умеет дышать
горькой влагой
Желтое жесткое настроение
долгожданным оцепенением
фокусировалось
на сигарете
Стоп!
В этой повести сплошь
белые пятна
им все понятно
и я понятен настолько
что помещаюсь
в любые возможные рамки
Сегодня мы буйно помешаны
и играем в богов
***
Вглядись:
они еще чувствуют
дышат
скрючились
в обесцвеченных
перегонных кубах
Сталь
Стоны
и шепоты
молитв черно-белым иконам
Гриль безразличия
Державного отрицания
жаровня
Ровным рядом
Лицо
Морда
Маска
В каждой руке
стакан
и пресный взгляд
сквозь тебя
Тем кто разлил
боль без забвения
маяться
Сны
Когда я просыпаюсь один
дух в конвульсиях бьется
в потемках
на поминках
своего мясного футляра
Изнеможение
с первой вспышки восхода
Новые старые дни
острой нехватки
Человечества
***
Благословен презренный
бесскорбный гуляка
исчезающий
в апогее
воспоминаний
о существовании грядущего
Свободен пока
не кончается слово
Послы красоты проказы
срывают неистовый аплодисмент
красуясь друг перед другом
щедротой пощечин
Празднуй кончину слов
но остается Слово
что парит над темными водами
над тысячекратно вновь
безвидной моей землей
в вечной тиши