А он по-прежнему всё нем,
Словесность самогения всё давит,
Он нас считает лишь никем,
Изящество им точно здесь не правит.
Ответить чем-то, вежливо, не хочет,
Он безответно любит лишь себя в искусстве,
В нём гонор, и гордыня так клокочет,
Что не осталось ни сочувствия, ни чувства.