Окрапивела жизнь, исполынилась,
где-то в зарослях будничных теплится.
Неразборчиво, как на латыни, нам
предписали в избыточной степени
принимать лихолетье войны.
Обезумевшим «Градом» в июле мы
обездомлены, сломлены ужасом.
Врачевать бесполезно пилюлями –
вопреки нарочитому мужеству
безысходностью души больны.
Озаряется ночь то ли звездами,
то ли разнокалиберной россыпью,
из укрытий доносятся возгласы,
а мальчонка, увенчанный проседью,
сжал остывшую руку отца.
Здесь дожить до утра посчастливится
лишь угодным не Богу, а Случаю:
почему-то мольбы сиротливые
небосвод отрешенно не слушает,
обожжённый в потоках свинца…
Словно кадры из кинопроектора,
эпизоды военные в памяти.
Мы предстанем потомками Гектора,
на донбасских просторах распятыми,
не предавшими свой Илион.
Ковылями, взошедшими сызнова,
наши судьбы щитом назидательным
оградят эти земли от вызова
покориться врагам, и предателей
не взрастят до исхода времен.