Снег шёл и падал, словно пьяный,
и так же медленно вставал,
и с прытью дикой обезьяны
держал равненье на подвал.
То полз змеёй, то рыскал рысью,
то разворачивал меха,
то, как ариец белобрысый,
разил стрелой наверняка.
В бреду нелепом, в рьяном танце,
в кругу зимы, в хорале вьюг
он был похож на иностранца,
войска ведущего на юг.
О голубые пики елей
он изорвал свои бока
и дотащился еле-еле
до мартовского камелька.
Была судьбина незавидна
зимы нордических кровей:
её теперь почти не видно
из-под венков, из-под ветвей.