вечно
крепко сжатые челюсти.
не от боли, а просто так,
по давней привычке постоянно молчать,
давить слова,
разрывающие в клочья глотку
своим количеством,
громкостью.
а теми,
что все-таки выпадут
изо рта
сквозь сухие, шершавые губы
(как наждак
или даже
хуже),
можно вспарывать вены
на сгибах локтей
и запястьях,
как осколками
стекла,
ведь язык у тебя -
осиное жало.
ты весь - твердый знак,
скала,
цельная глыба
чего-то сверхпрочного
с пустой морозильной камерой
вместо горячих внутренностей
под слоем
бронированной
кожи.
вместо глаз - два буравчика,
два ледяных сверла.
они ввинчиваются
до самого
дна -
тот самый взгляд,
что называется,
в душу.
а за самими сверлами -
только глухая стена
с кровавой надписью
«сдохните!».