Вьюжит время над памятью детства
(Кольский Север, посёлок Лесной),
но одно «быстроходное средство»,
что от деда досталось в наследство,
до сих пор неизменно со мной.
Не мопед, мотоцикл иль машина,
(он их сам никогда не имел),
а «телега в четыре аршина»,
что всегда было веской причиной
для «малявок», кто спать не хотел.
— Не посадят Надюшу в карету —
экипаж для пяти рысаков;
в деревянной, обшарпанной этой
ей кататься по белому свету
без лошадок, попон и цветов...
Я взяла её, с радостью даже,
не тревожа семейные сны,
всё могло быть и хуже, и гаже —
Беломорье, ведь, не Колыма же,
и вы оба вернулись с войны.
Через скорби, лишенья и беды,
обстоятельствам тяжким назло,
вы сумели тогда без кареты
сделать жизнь, хоть и трудную эту,
своей верой, мечтой, ремеслом,
делом праведным, подвигом ратным,
нужным словом и твёрдым плечом;
находили любовь и отраду,
несмотря на потери, утраты,
что и в нас не изжиты ещё...
Не всегда оседлаешь Пегаса,
может быть ненадёжен мотор,
но телега простая ни разу,
на крутых поворотах и трассах,
не ломалась с тех дедовских пор.
Да, скрипела, как крест на погосте,
под напором ветров и дождей,
на ухабах пронзали до кости
настоящие русские гвозди,
(скрепы выдумал кто-то поздней).
Так на ней, неказистой, и еду,
добавляя по дню, по стиху;
я храню вашу отчину, деды...
Дорогие мои — за Победу!,
эй вы, слышите там, наверху.