Я пишу тебе стихи,
и они безумной стаей
с подоконника слетают,
к просьбам подождать глухи.
Оставляют позади
право над судьбой смеяться.
Им бы только отозваться
у тебя в груди.
Никогда я не скажу,
умирая, обжигая –
это мол судьба такая.
Просто рядом положу.
Просто рядом полежи,
отгоняя сны плохие.
Что пишу тебе стихи я,
спишут в лёгкие грехи.
А тяжёлые висят
ожерельем из гранита.
Ты смеёшься – карта бита.
Люди правду говорят:
Тиха Лиха не буди,
не проси и не получишь –
выдадут судьбу как случай.
Стой, беги, лежи, сиди –
всё-равно тебя найдёт,
всё-равно тебя догонит,
с голубем на подоконник
в клюве почту принесёт.
Старомодное письмо
с синей маркой негашёной.
В нём ответ, давно решённый
позапрошлою зимой,
или прошлым сентябрем,
или будущим апрелем.
Катится трамвайчик с трелью,
притворяясь соловьём.
Катится весь шар земной
из-под кия прямо в лузу.
Под окном сугроб и лужи.
Пахнет новенькой весной.
Ты в окно на мир глядишь
дальнозорко-близоруко,
а мукою блинной мУка
тонкой струйкой вниз летит.
Вот сейчас взобьют с яйцом
и нальют на сковородку.
Выйдет блин, и выйдет ком
вмиг из пересохшей глотки.