Проснулась и пою
Проснулась и пою, но ты меня не слышишь
В неведомом краю засахаренных вишен,
В нетронутой тиши, прокуренной тобою,
Где выцветает жизнь на стареньких обоях,
Где теплится впотьмах единственная свечка,
И близится зима, и защититься нечем.
А ты и рад бы в рай, да кошка не пускает -
Спасает каждый раз, мурлыча и ласкаясь,
Кашмировым теплом больную душу греет.
Нам крупно повезло – мы порознь стареем:
Мы спать ложимся врозь, встаём поодиночке.
И россыпь поздних звёзд дрожит в садовой бочке.
Простые вещи
Есть вещи, от которых хорошо -
Вот это просто снег сюда дошёл,
И тыкву подморозило на грядке.
Вот это лист висит на волоске,
Свет чертит, словно мелом на доске,
Тьма пишет в небе, будто бы в тетрадке.
Я ставлю хлеб на стол, а ты вино,
Кровит пятно на скатерти льняной,
Слезится сыр, и сумерки снисходят.
Вот это мы – смутьяны-бунтари,
Вдыхаем дым, о разном говорим:
О Боге, о любви, о непогоде…
Звезда-ярутка
Солнце оборвётся на полуслове.
Под ребром забьётся ручная птица.
Осень истечёт виноградной кровью -
Древоточец ею и причастится.
Человек в чулане чужое спрячет:
И звезду-печаль, и звезду-надежду.
Опрокинет облако свет горячий -
Замолчит, замрёт колокольчик нежный.
Но пока живые поют цикады,
И дожди питают собою землю,
Я не отведу ни руки, ни взгляда
От того, кто рядом со мною дремлет.
А едва замёрзнет вода под утро,
И туман поёжится и растает,
Загорится в небе звезда-ярутка -
Маленькая, тёплая, золотая.
Сорочья порода
Выходишь из снега и пахнешь сырой листвой,
Калиновой кровью, костром, прошлогодней хвоей,
И, мелко дрожа, звёзды тянутся за тобой,
И небо, как море, прохладное и живое.
И, кажется, глупости делать сам бог велел:
Закрытое - настежь, и - ах! - ничего не страшно,
Серебряный свет растекается по земле,
На всех парусах кораблик несёт бумажный.
Сорочья порода - попробуй её унять! -
Галдёж, трескотня, и ботинки насквозь промокли.
И если желать, только музыки и огня,
И если расслышать, то пусть бы случайный оклик.
Полунощница
Кирие элейсон
Рассеян свет. Оса качается
Над головой цветка последнего.
Напев знакомый истончается,
Ещё мгновение - и нет его.
Звездой серебряной украшена,
Красуется на глади озера
Кувшинки крохотная чашечка.
Когда заметно подморозило,
Попрятались в траву кузнечики,
Заплакали, обжёгшись инеем –
Оживлены, очеловечены,
Какую муку нынче приняли!
Сердца дрожат, конец предчувствуя,
Как в обморок глубокий падают
Осоловелые капустницы,
Задумчивые шелкопряды.
Устав от толчеи и сутолоки,
Предавшись лености и неге,
Уснула восковая куколка
В полоске будущего снега.
И стрекоза глядит унылая
На бренный мир глазами сложными:
Такое время нынче выдалось –
Немыслимое, невозможное!
И привкус яблочный не радует,
Но откуси – и алым брызнет
Безудержная, безоглядная,
Непознанная радость жизни.
Гуляй, гуляй
Гуляй, гуляй, снежок щекочет губы,
Вороньи гнёзда влажны и черны,
Но зимование уже пошло на убыль -
Прозрачней свет с обратной стороны.
Душа всё тоньше, чище и мудрее,
Слух обострился, зрение и боль.
Прекрасна речь – живое говоренье:
Бытописать не слабость, но любовь,
Не жалость, не сомненье, но спасенье,
Чтоб синь бессонниц выстудил мороз,
Чтоб набухали звуки по-весеннему –
Почти до слёз.
И музыки по воздуху скользили,
И твой сурок, и белка, и свисток
Которую сопровождали зиму
Свирельным смехом, песенкой простой.
От волглых гроздьев до цветущих вишен
Подтаивают скорые следы -
Гуляй, гуляй, пока твой срок не вышел,
И весь не вышел ты.
Отпустишь и ага
За ниточку потянешь – и привет:
На полуслове вылупится свет,
Развяжется последний узелок,
Запахнет остывающей золой,
Осыпятся бумажные цветы,
Рассеется на фотоснимке дым,
И там, где мы останемся одни,
Очнутся и затеплятся огни,
Зальётся лаем крутолобый пёс,
Взметнётся пламя, долетит до звёзд,
Нас, прежних, увлекая за собой
В обиженно сопящую любовь,
В неспешное круженье сонных пчёл,
Во что-то незнакомое ещё.
Людей минуя, день придёт другой,
Усеет ночь гречишною лузгой,
Но врозь, но рядом, здесь ли, там ли – мы
В сети рыбацкой – в западне у тьмы.
От буквы до письма - незнамо чьи -
Бегут следы – кошачьи? беличьи?
Лицо чужое, ветер посторонний,
Нам только бы рассвет не проворонить:
Верёвочку отпустишь – и ага,
Останешься от рая в двух шагах,
Окажешься внутри - замри и стой -
Я с этой стороны греха, ты – с той.
Житьё моё-нытьё-бытьё, come on,
Вот яблоко – возьми и выйди вон!
Хоровое
мой развесёлый новосёл,
вдвоём тепло мы отвоюем,
воскреснем с первым поцелуем,
подснежниками прорастём,
и в общем хоре нежных трав,
где бабочки, жуки и птицы
выглядывают из темницы,
охватим разом семь октав.
скользнёт по горизонту луч,
запутается в паутине.
ты несговорчивость прости мне –
не обесточь,
не обеззвучь,
смотри наверх – а там, а там
простор для голоса и света,
лазоревая пустота
и жизнь из музыки и ветра.
мы станем с небом заодно,
смешаем золотой и синий,
и только шум неизъяснимый
за нами ходит ходуном:
кружит в ознобе стрекоза,
гудят и бражники, и осы,
и смотришь ты в мои глаза,
как под гипнозом.
День сурка
Проснёшься с утра - по колено леса в снегу.
Глотнёшь кофеёк, пойдёшь через не могу
Дорогой нескучной и встретишься за углом
С весёлой синицей, вращающей небосклон:
Там первое облако - белое, а второе -
Высокое облако, далее – голубое.
А воздух теплее и сладостней у земли.
И шарф уже лишний, и пальчики без перчаток.
И ладно бы ветры пригладили ковыли.
И ладно бы слёзы внезапны и беспощадны.
Движения музык таинственны и легки.
А всё остальное, пожалуй что, пустяки.
Беспамятство сердца: о чём это ты? о ком?
Уже не идёшь, а катишься кувырком,
Немного ещё - и взлетишь, тишину пугая.
И вздрогнет сурок.
И вспыхнет весна другая.
Птица грустица
не свисти моя птица грустица
сквозь пальцы снег
рассыпается светится снится
тебе и мне
это месяц январь сердцевина
середнячок
ну давай удиви нас
потешь чем-нибудь ещё
где попрятали в норы
полёвки своих мышат
ледяные просторы
раскинулись и лежат
перевесился месяц спустился
за облачный край
слов не сказанных птица грустица
не перевирай
звёздных зёрен не склёвывай
лапкой не трогай клеть
всё равно бестолковой
отсюда не улететь
Так много
Так много солнца, что куда ни кинь
Пытливый взгляд, а всё не разберёшься,
Какие сети ставят рыбаки,
Чтоб золотую выловить рыбёшку.
Отпустит холод, будто бы запой,
Радикулит, банальная простуда,
Оглянешься – так много над тобой
Спокойного сияющего чуда.
И вдруг поймёшь – нисколько не болит
Там, где вчера болело. Мир изменчив.
Так много нерастраченной любви,
Хотя ведь и растраченной – не меньше.
Присмотришься, а в молодой листве,
В дыхании мерцающего света
К своим спешит с добычей муравей
И птица на тебя глазеет с ветки,
И стрекоза пригрелась, обжилась,
Освоилась в пространстве понемногу.
И снова бесконечные дела -
И, знаешь, слава Богу.
Сиюминутное
ночи короче наваристей кисели
вязкие пенки со стеночек пили-ели
темень кромешную перетерпеть смогли
слабость сиюминутную одолели
сколько ни сетуй влюбиться и умереть
это сродни безумству или геройству
рот обжигает нехитрая наша снедь
звёздный сгущается воздух
счастье саднит под ложечкой
в мелочах
кроется главное выдохнули вдохнули
тёплые тапочки кофточка на плечах
прикосновенья
предчувствия
поцелуи
древний сверчок замаялся и уснул
спорит на подоконнике птичья стая
сладкие сливочки ложкой скоблишь по дну
и на душе потихонечку
рассветает
За хлебом
Я на зелёный свет шагаю.
Мой прежний мир сошёл с ума,
И раскололась, умирая,
Невозвратимая зима.
Полгода снег – обычай местный:
Как хочешь, так и выживай.
Едва оттает край небесный,
Звезда восстанет и воскреснет,
На птичьи наплевав права.
Моя история простая:
Проснулся – значит, повезло!
Плывёт и лужи рассекает
Увёртливый каяк с веслом,
А сверху смотрит глаз павлиний,
А снизу машет адмирал,
Гордясь то благородством линий,
То безупречностью лекал,
И говорят со мной беззвучным
Своим звериным языком,
И мы отныне неразлучны -
Кто полагается на случай,
Тому беспечно и легко:
Бойцы невидимого фронта -
Монарх, огнёвка, махаон.
Тянуть и мне протеста ноту,
До неба повышая тон,
Не разбираясь, был ли, не был,
(и был ли, не был – всё равно)
В который раз иду за хлебом,
Но каждый раз беру вино…
Качается каяк немножко,
И я в распахнутом плаще
Одолеваю понарошку
И штиль, и шторм,
И вообще.
Про сны
Облака скитаются в поле голом -
То одно покажется, то другое,
И лазурь такая над бездорожьем,
Что от изумления свихнуться можно.
Если бы набраться известной прыти,
Сахарную патоку залпом выпить,
И, раскинув руки, взглянуть иначе
В голубую вечность зрачков собачьих.
И мороз по коже, и страх, и ужас:
Вдруг утонет небо в ближайшей луже?
Но прижмётся пёс к человеку тесно -
Им приснятся сны,
И они чудесны.
Я знала
А ласточки ближе, и кот намывает
Усатую морду на тёплом крыльце,
И муха очухалась вдруг, чуть живая,
В распахнутой раме увидела цель,
И бросилась прочь из устроенной жизни –
На волю, на поле, в разбуженный сад.
По скользкой дорожке отправились слизни,
Над речкой вильнула хвостом стрекоза:
Всё выше, всё дышит и сладко зевает,
И скрипнула дверь (надо б смазать петлю!),
Секунда – и капля спорхнёт дождевая,
И с губ ненароком сорвётся «люблю» -
Держи - не удержишь! (я знала, я знала,
Когда ты понятия ещё не имел,
Что в самое сердце осиное жало
Однажды вонзится зиме).
И мы, и кто-нибудь
Не помню, вроде снился кто-то.
Всю ночь шёл дождь сквозь этот сон.
С сердцами облачных животных
Стучали капли в унисон.
Притихшая смотрела птица
На изумительный рассвет.
Знакомые, казалось, лица,
Но ни одно не вспомнить, нет.
Среди фанерных декораций
Ловила взгляды – в них тоска.
Так не хотелось просыпаться,
Так не хотелось отпускать.
Теперь, когда мы все любимы
И неподсудны, и близки,
Весенний дождь проходит мимо,
Приятно холодя виски.
Кусты отбрасывают тени,
И зарастает дом плющом.
Все прощены – жуки, растения
И призраков хитросплетенья,
И мы, и кто-нибудь ещё.
Потому что серенькое облако
Потому что серенькое облако
Превратилось в тень летящей птицы,
Поутру с тобой продрогли оба мы,
Но не в силах снег остановиться:
Он с небес срывается и падает -
Свет над ним доверчивей и мягче.
На морозе лопаются ягоды.
Новый день за шторами маячит.
Вот ещё немного и проклюнется
Серебристый глянец первоцвета.
Потому, наверное, целуемся
И отогреваемся под пледом.
Солнечной воды полны по горло мы,
Пульс частит и чайник в жар бросает.
Ты лежишь и постигаешь высший смысл.
Я - с распущенными волосами.
Чего бояться?
чего бояться? молчалив и пуст
соседний лес и долог зимний вечер,
а снегири облюбовали куст,
а мы с тобой облюбовали вечность.
застыли ледяные поплавки,
и мы застыли на мосточке хлипком:
не вынимай из варежки руки -
не совершай ошибку.
здесь в воздухе рассеяны огни,
и пахнет снег сырой овечьей шерстью.
и кажется, что мы с тобой одни
на целом свете в этой круговерти
огней и снега, веток, облаков,
далёких звёзд, осыпавшейся хвои.
и кажется, что пережить легко
и холод, и мигрень, и остальное
Но кто-то же вернёт обратно птиц
Но кто-то же вернёт обратно птиц
И дерева светящуюся крону,
И солнечное эхо пролетит,
Рассыпется по небосклону,
Прошедший опыт хрустнет под ногой,
И выкатится золотой орешек,
Очнётся и раздышится легко
И безмятежно
Познавшая бессмертье стрекоза,
Услышит музыку, потянется за нею.
Про детский страх захочешь рассказать,
А не посмеешь:
Всё то, о чём не стыдно в темноте,
Вдруг на свету покажется неловким.
Мы - выжившие божии коровки
В сердцах соцветий,
Посреди людей:
Надкрылья береги, а в остальном
Смешные судьбы, где финал фатален.
Но кто-то крутит фильм документальный -
Научно-популярное кино.
Зачем непостижима эта связь –
Дрожанья лапок и зрачка ночного?
Запоминай: в начале было Слово…
Летим, летим на небко бестолково,
Где хлеба не бывало отродясь,
Ни белого, ни чёрного, ни-ни,
А только свист и взлётные огни.
Новые подробности
Нездешний свет: лес трогается с места,
Срывается привычный птичий след,
И мёртвая вода, едва воскреснув,
Струится по земле.
Ещё ничьи, слова взмывают в воздух,
Дыханью речевому вопреки
Проносятся сверхзвуковые звёзды
И падают в стихи.
Вчера - трава, сегодня - запах травный,
А тени хаотичней и длинней.
Снег вышивает крестиком исправно
Манишки и манжеты новых дней.
И, Боже мой, отрадно до чего же
Привычные расслышав голоса,
Раскинуть руки и объятья множить,
Качаясь на заоблачных весах.
И тёплые подробности губами
Перебирать, считая жизни пульс,
Как будто всё сначала между нами,
Как будто я вернусь.
Без пяти
только приоткроешь тихонько дверь
на свободу вырвется дикий зверь
на пустынный двор на сырой снежок
весело мохнатому хорошо
раздаётся дятла настырный стук
ангелы на ветках сидят вокруг
с высоты поглядывают на нас
маленьких беспомощных без прикрас
взвизгнет зверь припустит кружить юлой
много нынче радости намело
и такой восторг полыхнёт в груди
мы и сами ангелы без пяти
пара понедельников и привет
выключат и воду и газ и свет
а пока хохочут хотят попасть
ангелы снежками в щенячью пасть
из трубы душистый валит дымок
вот ещё полчасика и домой
а пока здесь каждый желанный гость
потому танцует задорный хвост
на ходу сметая синичий след
а над головой только снег и свет
а над головой только свет и смех
пух и перья сыпятся из прорех
Человек-чертополох
я даю всему на свете имена:
ветер, ветер – поднебесная волна,
проплывают стаи остроклювых рыб –
краснопёрых, молчаливых до поры,
а за ними пролетают косяки
журавлиные, кормлёные с руки,
следом – лёгкие косули
с гобелена на стене -
там, где мы с тобой уснули,
замерев спина к спине.
по чьему-то повеленью
нежноликие олени
высекают из камней
то ли искры, то ли снег.
бьются камни-самоцветы,
заливают звёзды двор.
я живу не по сюжету,
а всегда наперекор.
ты сияешь вполнакала,
видно, бережёшь тепло,
сложноцветный и усталый
человек-чертополох.
Просыпайся!
1
Если выйти в шуршание мятное,
Ароматное и невнятное,
И лицо опустить в тишину,
Можно звёзды увидеть далёкие,
И услышать дыхание лёгкое,
И скольжение неба по дну.
Как балетные, встали на цыпочки,
Малолетние ёлочки-липочки,
Лес прозрачен и золотоног.
Мотыльки заполошные мечутся,
И заходятся в травах кузнечики,
Светлячок прячет лаковый бок.
Если спишь, просыпайся немедленно:
Птицы с ветром на ветке беседуют,
Дикой вишни пылают огни -
Горячи и слова, и касания,
В сердце глупые воспоминания
На все пуговки застегни…
2
Просыпайся, - говорит, - полетели!
Рядом тоненько поют свиристели.
Лисы, лоси, молодые косули -
Все к живительной воде потянулись.
«Проумру» вздыхает тяжко кукушка,
Ты не верь ей, - говорит, - ты не слушай!
Бог повсюду, - говорит, - мой дружочек,
Сразу и не разберёшь, что он хочет.
Ах, щеглы мои, синицы-приблуды,
Коростелей и скворцов пересуды.
Вспыхнет в озере вода, задымится,
Разлетятся кто куда чудо-птицы,
Разбегутся кто куда чудо-звери,
Обживут соседний лес, дальний берег,
Рощу, озеро, весеннюю пашню.
Просыпайся, - говорит, - небо - наше!
Куда плывёт ковчег
На все четыре стороны весна.
Ночные окна тишину глотают.
Поёт пичуга малая, она
Сидит и никуда не улетает.
На вдох и выдох, на чужой и свой,
На свет и тень поделено пространство.
Небесные растения весной
Не ведают ни сна, ни постоянства –
Сад содрогается и прорастает вниз,
И кажется уже случилось что-то:
Здесь каждый первый, каждый нервный лист
Врывается в густую позолоту
Живого человечьего мирка.
Идут дожди и образуют лужи.
Тревожит, беззастенчиво громка,
Вся эта какофония снаружи.
Мы бесконечны. Вдоль и поперёк
Флажками красными периметр размечен.
Мы вечны. Нам, беспечным, невдомёк,
Куда плывёт ковчег. Мы вечны. Вечны.
Я скучаю по человеку
в каждой чашечке иван-чая
словно вечный огонь пылает
лес распахнут на сквозняке
опрокинут незнамо кем
небосвод в голубую реку
я скучаю по человеку
я скучаю как он по мне
чем отчаянней тем больней
и подходит трава вплотную
и ошую и одесную
остаётся на пальцах мёд
от горячечной медуницы
то ли кажется то ли снится
то ли кто его разберёт
это время что нас накрыло
тонким слоем речного ила
странным вымыслом
волшебством
и не знает никто в округе
кем приходимся мы друг другу
что за призрачное родство
для какого такого дела
рать пчелиная зазвенела
напоённая светом дня
тишина приняла меня
на волне поднималась чайка
я не видела я скучала
расцветала звезда жасмин
распевались в ночи цикады
я учила уроки правды
обними меня обними
Как будто я
Лечу, лечу, держусь за воздух,
Не останавливай меня!
Врастают в небеса берёзы,
Их струны тонкие звенят.
Потом, потом, всё будет позже –
И звездопад, и листопад,
Пока ещё мы тонкокожи,
И словом нас поранить может
Любой, сболтнувший невпопад…
Что за печаль, спроси у ветра,
Его не замедляя бег,
Возьми берёзовую ветку,
Исполненную сил и света,
Как талисман, как оберег.
Бессонных глаз не закрывая,
Из тишины, из темноты,
Увидишь, как вода живая
Разводит звёздные мосты.
Безвременье.
Прохладно.
Тихо.
Вспорхнуть пытается строка,
И пахнут спелой земляникой
Малиновые облака.
На миг приляжешь, обессилев,
На миг поверишь в чудеса.
Прозрачные расправив крылья,
Вопьётся взглядом стрекоза.
Зеленоглазая, смешная,
Тоска случайная твоя,
А приглядишься, вспоминая,
Замрёшь, опомнишься, узнаешь:
Всё это – я.
Как будто я...
Для радости
Радужные крылья за плечами,
Верный барабанщик впереди –
Осень нам дана не для печали,
А для пущей радости в груди.
Пёсий сап, котовий тихий стрёкот
И зрачка расширенного темь.
Ласточке теперь одна забота –
До границы с раем долететь.
Пахнет догоревшими кострами,
Вересковым ветром, чабрецом.
Бабочка не то, чтоб умирает -
Засыпает с траурным лицом.
Ночи длинны, сны неуловимы,
Мыши хлопотливы и шустры.
Звёздную плотву проносит мимо -
Прямо в золочёные миры.
Кажется, что эта жизнь приснилась
Муравью, улитке и осе:
Притворились, в слово превратились,
Перевоплотились разом все.
Уже не повод
1
Рысьих лап тяжёлые шаги.
Исподлобья глянула – пронзила.
Переночевала жизнь с другим,
Перекочевала сразу в зиму.
Выпи плач, молчание ягнят.
Мёрзлая ирга на голой ветке.
Душная мышиная возня:
Спичка, свечка, фантик от конфетки,
Снега голубая слепота,
Золотого неба безголосье.
Оглянулся, а с тобой не та.
Ту – всё где-то носит ветром, носит…
2
много ли надо птице и человеку
лес пахнет небом вчерашним
грядущим снегом
узкой тропинкой
серебряным сквознячком
травы поникли
вытянулись ничком
в каждом глазу непроглядная мгла зрачка и
сердце пернатое я тебя отпускаю
завтра всё станет чище светлей и проще
завтра мы затеряемся среди прочих
станем за пазухой звёзды растить по новой
крылья ещё не повод
уже не повод
3
держись корней бессонница бесовка
бессмысленную не теряй сноровку
очнёшься виноватой без вины
слезятся звёзды свищут свиристели
а ты лежишь в разобранной постели
и вслух овец считаешь до весны
покажется рассвет в оконной раме
вернутся унесённые ветрами
подстраиваясь под сердечный ритм
пальто накинешь и пойдёшь без спешки
в кармане мелочь семечки орешки
и ключик от незапертой двери
Стихи про собаку
Нарушая границы льняных июлей,
Пёс по полю промчится с весёлым лаем.
Ты уже не спрашиваешь, люблю ли.
Ты об этом знаешь.
Но внутри меня тесно от сонорных,
Щелевые нежно щекочут нёбо.
Ни к чему нам лишние разговоры –
Понимаем оба.
Кроме сада нам ничего не нужно.
Возраст жарких ливней, раскрытых окон.
Хлеба бог бы послал - вот и весь наш ужин -
Виноградного не вина, но сока.
Меж лопаток запах густой медовый,
Медяное крошево на запястьях.
Верь в приметы: собака ночует дома –
Это к счастью.
Стихи про бабочку
Ещё ты не ложился, а светает,
И бабочка сидит, не улетает,
И в кружке сладкий чай давно остыл.
К душе озябшей грелку не приложишь,
От плача соловья мороз по коже,
И не хватает радостей простых.
Лиловая тоска кустов сирени
Цветёт и не отбрасывает тени,
Ступает время с пятки на носок.
Сад сыплет то ли листья, то ли звёзды,
Табачный дым заполоняет воздух.
И ты непоправимо одинок.
Но потайную ниточку потянешь,
Когда казалось бы совсем житья нет,
И где-то колокольчик зазвенит.
И словно ромом горло обжигая,
Тебя настигнет музыка другая,
А бабочка вспорхнёт и улетит.
Стихи про ромашку
Мы из рая вышли, но нас вернули
На широкий луг в золотые ульи:
Слышишь тот же шум, видишь те же соты
Под косым лучом на траве высокой?
Оживают лотосы и кувшинки –
Так река гуляет с особым шиком,
И танцуют бабочки в бальных платьях
С тонкими кузнечиками в объятьях.
Зелен, нежен, жарок лесок прибрежный.
Здесь нас помнят - юных, прекрасных, прежних!
Разом настигала любви лавина
Светлых и смешных, потому – безвинных.
Муравьиным шагом крадётся завтра,
У бессонницы чабрецовый запах,
Нас вернули в рай, и в пыли дорожной
Мы нашли ромашку на хрупкой ножке.
И пока она смотрит, как живая,
Надо бы успеть загадать желанье.
Стихи о землянике и золотой пчеле
Здравствуй, земляничная поляна –
Летняя примета бытия!
Бьётся сердце радостно и странно
Под звенящий посвист соловья.
Прежний голос как вьюнком опутал,
И уже бессонница мила.
Тёплые медовые минуты
Золотая выткала пчела,
И сияют ясными глазами
Бабочки, стрекозы, мотыльки…
Мелкий дождик путь к тебе срезает,
Мчит со мною наперегонки,
Как с цепи сорвался – стосковался,
Проливные ласки горячи!
Посреди цветущих декораций
Земляника-ягода горчит.
Голубые звёзды наступают,
Губы долгожданные дрожат.
Провожатый мой – пчела слепая –
Продолжает жалить и жужжать.
Стихи про снег с запахом белого налива
У облака, несущего снега,
Душистый запах белого налива.
Ты только глаз с дороги не спускай -
Внимательных, приветливых, пытливых,
Иди на голос, даже если сил
Осталось мало и идти не можешь:
Единственное яблоко висит –
Безукоризненно и тонкокоже,
Прекрасное, промёрзлое насквозь,
Измученное злыми холодами.
Так много между нами не сбылось,
Но вечное случилось между нами:
Пусть только этот яблочный пейзаж,
Запретный плод, родной ребёнок солнца -
Ну как такое нежное предашь?
Оставишь ли? Забудешь ли?
Вернётся
Тепло и свет на склоны ближних лет,
Проснутся травы, разлетятся птицы,
Расселятся по золотой земле,
И гнёзд навьют,
И радость повторится.
Час цветущих вишен
Находила ночью в траве узорной
На границе неба, дождя и леса
Две звезды, гуляющих беспризорно,
На меня взирающих с интересом.
Видимо, сорвались, а может кто-то
Пролетая, выронил ненароком.
Я их приручала, кормила мёдом,
Чтобы не угасли они до срока.
Я о них заботилась, как умела,
Берегла от горести и печали,
Только всё равно им домой хотелось,
Потому что дома их очень ждали.
Потому что было беззвёздно слишком -
Небесам мерцания не хватало.
Я тебя ждала в час цветущих вишен,
А потом не стала.
К следующей зиме
Тыквенный жар рассветов жжёт облаков бока,
Не говори мне, где ты, повремени пока -
После расскажешь, после - скороговоркой, враз! -
И про зеркальный отблеск невозвратимых глаз,
И про иные тайны синих её зрачков
Снова мне разболтаешь весело и легко.
Дел у тебя всего-то: полировать листву,
День разбирать по нотам, пробовать каждый звук.
Белых туманов плещет шёлковое бельё
В речке, уклейки блещут розовой чешуёй;
Как узкобёдрый месяц звёздных пасёт овец -
Стройные ножки свесив, аж золотится весь! -
Ты мне ещё расскажешь всякую чепуху:
Кто-то испачкал сажей бабочек наверху -
Траурницами стали их называть в миру.
Сколько не перестанешь - столько и не умру!
Знаю, не беспокоюсь, выскажешь не в укор,
Как ты любил мой голос. Раньше. И до сих пор.
Как приподняться выше пробует грузный шмель -
Может я и расслышу к следующей зиме.
Железнодорожное
не перекрёсток мира – станция,
дрожащий на ветру вокзал.
ни обещания остаться, ни возвращения назад
никто не ждёт –
здесь расставание, как часть земного бытия.
застыли между поездами
косые ниточки дождя.
когда ты молодой Кустурица,
ни смерть, ни старость нипочём,
а семафор смешливо щурится
в холодном воздухе ночном:
здесь рельсы пляшут без причины,
чуть что – и шпалы на дыбы,
а месяц ножик перочинный
хранит в кармане у судьбы –
не то чтобы зарезать хочется,
так просто –
попугать ворон,
и смотрит, смотрит одиночество
со всех сторон…
а так-то тихо всё, по-прежнему,
из жизни в жизнь, из года в год,
и тётка первые подснежники
почти задаром отдаёт,
и дворник напевает песенку,
пар выпуская изо рта,
но кажется, что интереснее
там где-то там,
там где-то там...
Из осени
Я ухожу из осени налегке –
Листьев охапка и поводок в руке.
Не приучилась шапки носить, зонты.
Связь не доступна. Разведены мосты.
Рядом гуляет ветер сторожевой,
Крутит хвостом, гладить даёт живот,
Тянет, скулит и всё норовит сбежать.
А под ногами звёзды ничком лежат.
Всадники крепко держат своих коней.
Каждый октябрь становится всё трудней
Распознавать в петропавловских облаках
Ангела золотого с крестом в руках.
Я ухожу из осени насовсем.
Дождь остаётся вниз головой висеть.
В реку ныряют и плещутся фонари.
Что-то такое выгорело внутри.
Что-то такое привнесено извне:
Больше не снится – вот и не спится мне.
Каменным львам неуютно лежать впотьмах –
Холодно, голодно, скоро совсем зима.
Кутаюсь в серый туман, как в громоздкий шарф,
Не разглядеть лица, но тепло дышать -
Так и шагаю, не узнанная никем,
С жёлтыми листьями и поводком в руке…
Медленный танец
Господи, где я? Вокруг ничего не знакомо:
Южные ветры кружатся над садом и домом,
Песня становится светом и мчится за птицей,
Птица смеётся, и патока с неба сочится.
Нежные волны выносят на берег растения,
Изнемогают стрекозы от сна и безделья:
Медленный танец – взлетают и в воздухе тают –
Я наблюдаю.
Что изменилось? Как будто бы голос всё тот же,
Только глаза мне казались ясней и моложе,
В море житейском нашлась для беглянки лазейка -
Я обернулась серебряной рыбкой-уклейкой:
Отмель и оттепель, а посредине кувшинка,
Ходит по глади весло сноровисто и шибко -
Прячутся бойкий подлещик, пескарь полосатый.
Я б не узнала тебя, но глаза-то, глаза-то!
Айвовое
айвовый вкус домашнего тепла,
где люди об опасностях не ведают:
сидят, смеются, говорят, обедают,
а дождь идёт - с той стороны стекла
весь мир исполнен влаги и вины,
а кухонный мирок - плодовой свежести,
сиянием заполнено и нежностью
пространство от окна и до стены;
нездешний свет на лицах, на столе,
в углах укромных - внутреннее зрение
отслеживает каждое движение
на протяжении последних лет -
и кажется, что ко всему привык,
и ничего не хочется исправить,
на солнечные дольки режешь память,
и ощущаешь аромат айвы...
Осеннее провинциальное
дождик не дождик - мышиный горошек,
свет бесприютный и снег в октябре;
мы ещё можем смеяться, но всё же
как-то становится не по себе
от неопрятной травы вдоль дороги
у стекленеющей кромки воды;
мы ещё можем живое потрогать
и надышаться провинцией в дым;
облака пенка вишнёвая тает -
не остаётся от лета примет,
спелого солнца скорлупка пустая
катится в ноги грядущей зиме;
на полустанках фигурки смешные:
дождевики, рюкзаки и зонты,
всё ещё те же? о нет, мы - иные...
звёздное просо достать с высоты
нам не под силу, здесь пасмурно, сыро,
зябко, и сколько друг к другу не жмись,
не расплатиться всем золотом мира
за стрекозой промелькнувшую жизнь...
Сойти с ума
…а у зимы свои повадки -
целебная трава и мёд.
снег правит птичьи опечатки,
ошибки не беря в расчёт.
во мглу закутаны фигурки -
скользят, почти не чуя ног,
как будто крутят в переулке
документальное кино.
сойти с ума, дышать и плакать,
что ночь нежна, а день - нежней,
дивиться безделушке всякой
и тут же забывать о ней;
молчать, хранить в столе тетрадки
с куриным богом заодно,
а у зимы свои порядки –
глаголом жечь и пить вино;
ловить смешливыми губами
просыпавшийся сахарок,
следить, как время убегает,
пуская всё на самотёк:
суровый быт, сердец сноровку,
разгорячённые тела,
одним движением неловким
раскалывать напополам
гранат, и пить любовь, как воду –
и не напиться, и желать,
и требовать себе свободу,
и, бесконечные дела
откладывая в долгий ящик,
сквозь запотевшие очки
глазеть на лыжников, летящих
со светом наперегонки...
Без сна
Ковыль, снежком врасплох захваченный,
И пел, и плакал на ветру.
Мы выбирались наудачу
Из ранних сумерек вокруг,
А рядом пёс хвостом повиливал
И беззаботно голосил.
Мы к дому шли –
Мы жили-были там,
Насколько оставалось сил.
На крышу опускалось облако,
Гнездилась в сердце тишина,
И в тесноте лежали оба мы
Без сна:
О чём ты думал, мне неведомо,
Но словно раскалялся воздух.
Плыла луна - большая, бледная -
И свысока кивала звёздам.
Шуршала крыльями лимонница,
Возникшая из забытья.
Ты был уверен – всё исполнится,
О чём бы ни молчала я…
Выйдем на пару слов...
выйдем на пару слов -
травы по грудь в тумане,
счастье уже стряслось
с нами:
снова не с той ноги
жаркие встали грозы,
вольные васильки,
золото ливней звёздных,
время гудит в ушах
звонче пчелы и злее,
радуется душа –
не жнёт, не сеет –
сыпется в туесок
ягода-недотрога –
горек брусничный сок
ей-богу,
лучше медовый взвар –
терпкий, благоуханный –
чем горячей слова,
тем тяжелей туманы,
чем очевидней нимб
над головой кленовой,
тем горячей огни
дома родного,
девичья память - сон
долог и безмятежен,
сердце стучит в висок
плодом созревшим,
омут речной глубок,
плещется в нём рыбёшка,
тянем с тобой медок,
бережно, понемножку –
так выпивают жизнь
долгую, без устатку,
только потом скажи,
было ли сладко?
Другая
Превратиться в слово о любви,
В бабочку, танцующую с ветром,
Взгляд скользящий, совершенный вид
сверху -
Жизнь двоится, времени в обрез
Превратиться в ласточку над домом,
Только голос, да и тот исчез -
пустота, безмолвие, истома…
И откуда-то из темноты
Спелых яблок лица возникают –
Вот, на верхней ветке - это ты,
а с тобою женщина другая –
Не спросить, не вызнать, не простить –
Сумрак разливается по саду,
Тесно сердцу – наступает синь,
первая осенняя прохлада,
Ледяной фезалиса огонь,
Медуниц испуганная сладость -
Никакого с женщиной другой
сладу…
Памяти памяти
Теперь, когда мой дом, как новогодний шар,
Сияет и блестит под пышной шапкой снежной,
Яснее и острее чувствует душа
Могущество всего, случившегося прежде.
Я слышу голоса на верхнем этаже,
Как будто собрались потерянные в прошлом,
И как ей объяснишь, тоскующей душе,
Что никого вернуть обратно невозможно...
Деревьев до-диез и ветра си-бемоль,
Кошачий глаз луны, таинственный, незрячий,
Где каждому своя предназначалась роль -
Никто не захотел да и не смог иначе…
Рождественский снежок, не заноси пути!
Гори, гори, очаг, не нарушай порядок!
И те, кого душа не в силах отпустить,
Ещё как будто здесь,
Ещё как будто рядом.
Невыносимо
Я не решусь, и ты тогда сама,
Едва придёшь - неспешная, большая -
Любовно обними его, зима –
Я разрешаю!
Не дай ему в морозной тишине
Жить взаперти, стареть, болеть ангиной,
Хоть чем-нибудь напомни обо мне:
Лыжнёй, весёлой стаей снегириной,
Потехами подросшего щенка
И горечью рябиновой настойки -
Стань для него привычна и близка
Настолько,
Чтоб он подумал: снега намело!
Лежит себе, сияющий, красивый,
Куда ни кинешь взгляд – белым-бело –
Невыносимо…
О мотыльках и других насекомых
Свеченье пробудившейся реки.
Парят стрекозы, осы, мотыльки -
Метаморфозы тел, зеркальный слайд.
Судьба проста, бездумна, весела:
Прижмутся сердцем к солнцу – и ага!
Спасительная ложь свята, легка.
Сосновый лес, смолистая кора.
Ребячество. Окончена игра.
Но не желают уступать другим
Смерть на миру смешные мотыльки,
Стрекозы, осы...
Синий глаз воды
Сморгнёт их мимолётные следы.
Но станут возвращаться, станут сниться
С печатью сострадания на лицах...
Ты говоришь
ты говоришь: смотри-ка, осень -
стекает с крыш гречишный свет,
золотоглазые стрекозы
пугливо прячутся в листве,
а где-то, где-то за туманом
среди запутанных корней,
среди сплошных дождей
упрямо
благоуханный зреет снег -
на тонкой ножке, чист, прозрачен,
одолевая полумрак,
он вызревает наудачу,
за ради Бога, просто так...
ты говоришь: дождёмся снега
и режешь дольками айву...
спроси, сошедшая с ковчега,
как я живу?
возьми моё лицо в ладони -
всё сразу станет хорошо,
о, листопад стрекоз не тронет,
от гибели убережёт -
сон будет сладостным и долгим,
когда поспеет к сроку снег,
и только след стальной иголки
мерещится повсюду мне,
и кровь кипит, и сердце бьётся
отчаянней - едва терплю!
ты говоришь: не плачь, не бойся,
и гладишь голову мою,
где двери дома приоткрыты,
по чашкам разливая тишь,
на языке давно забытом
ты говоришь,
а я тебе не отвечаю,
как будто нечего сказать,
и только крылышком качает
испуганная стрекоза...
Что вы думаете о крокусах?
запоздалого марта фокусы
кого хочешь с ума сведут!
что вы думаете о крокусах,
просыпающихся в саду?
ярко-синие, бледно-жёлтые,
фиолетовые, как дым,
словно вышиты нитью шёлковой,
с рыльцем огненно-золотым;
мелким просом дожди рассеялись,
и взошла молодая жизнь -
эти крохотные, весенние,
до чего ж они хороши!
лепестками за воздух держатся,
дух шафранный неуловим...
что вы думаете о нежности?
а о смерти?
а о любви?
Нам жить ещё...
нам жить ещё вразрез и вопреки
и пса водить по берегу реки
на долгие весёлые прогулки,
и окликать по имени его,
когда он между небом и травой
летит, летит -
и время бьётся гулко
под птичий щебет, под сверчковый треск
спешит навстречу и наперерез
горячему дыханию растений,
и в жаркий день сквозь тополиный пух
он нас ведёт на новую тропу,
где синий лес
и золотые тени -
наш зверь отчаян и неудержим!
роса на листьях солнечных дрожит,
а он сияет детскими глазами,
и пляшет, пляшет заполошный хвост,
нам вечности отпущено с лихвой
и радости,
а остальное - сами.
Мне обещали
мне обещали снег в сочельник
и лёгких саночек разбег,
но ни полслова о тебе
пророчествовать не посмели
несметные дары просты:
рахат-лукум, кишмиш, гранаты -
мы были бы друг другу рады,
когда б не я,
когда б не ты
когда б не долгие метели
шептались с кем-то по углам,
и улица, белым-бела,
навстречу празднику летела
вставала ночь не с той ноги,
родные пламенели лица,
и на глазах смелели птицы,
развязывая языки
арбузный ломтик освещая,
звезда сияла над столом,
откладывалась на потом
мелодия моих молчаний -
её оплакивал дудук,
живого слова соучастник,
они мне обещали счастье
я жду
а где-то бледный призрак лета,
и голубой проём окна,
я не могу об этом знать
я думать не хочу об этом
о, золотая хванчкара,
серебряное цинандали,
вы мне бессмертье обещали -
теперь пора!
На дне
Долго сердце не заживает,
Но однажды проснётся вдруг
Краснохвостых волнянок стая,
Шмель серьёзный и майский жук.
И такое пойдёт веселье,
Что с дороги посторонись!
Мигом заспанный луг заселят,
Суматохой наполнят жизнь.
И опомниться не успеешь,
Стебель хрустнет и брызнет сок.
Одуванчик мой тонкошеий,
Свежесорванный любисток.
Здесь чужих никого не встретишь -
Все знакомые, все свои!
Здесь бросают слова на ветер
Заполошные соловьи.
Пуповину не обескровить,
Подорожник не приложить,
Ничего мне не надо, кроме
Водомерки на дне души.
Стремительная вода
Я, знаешь, любила с тобой целоваться,
Границы переплывать.
Я думала, нам будет вечно двадцать,
Ну, максимум двадцать пять.
Я думала, мы снимем дом у моря
В лиловых цветах айвы,
И будут прибрежные чайки спорить:
Надолго ли вы?
Зелёные травы береговые
С изнанки подбиты парчой.
Я, знаешь, любила тогда впервые
Так звонко и горячо.
Миндаль розовел и лицом, и телом,
Метался, не мог уснуть,
А я целоваться с тобой хотела,
Ныряя на глубину:
Мы лунные рыбы, и нас качала,
Стремительная вода.
Я думала, эта айва у причала -
Отныне и навсегда.
Спроси меня, вечнозелёная хвоя,
Жемчужный спроси ранет,
Куда с той поры подевались двое?
Зачем их так долго нет?
Жёлтый свет
Сверху – дождь, а снизу – лужица,
В луже кружится звезда.
Небо жмурится от ужаса:
Заливает сны вода.
Тайны нет, есть запах яблочный,
Осторожный жёлтый свет.
На полёт беспересадочный
Выдай бабочкам билет,
Напрягая слух и зрение,
С птичьего переведи –
Вот и будет нам спасением
Злое тиканье в груди,
Треск цикады, звон кузнечика,
Стрёкот старого сверчка.
Только б ночь не искалечила
Богомола-дурачка,
Только б утром не растаяла
Приживалка-стрекоза!
Припозднившиеся стайные
Гуси тают на глазах.
Сколько остаётся времени?
Слов - на пару сигарет,
Счастья – на одно мгновение -
Выдохнуть и умереть:
Кто там вспомнит, было, не было -
До свидания, пора!
Чёрствая горбушка хлеба.
Яблочная кожура.
Никуда от моря
И куда прикажешь уйти от моря,
Если там, в глубинах его зеркал
Началась одна из моих историй
И ещё не скоро её финал.
Хороводы водят над Херсонесом
Стаи белых чаек и облаков,
А русалка, так и не став принцессой,
Плачет и смущается плавников.
Спит моя священная Балаклава,
Маковые головы наклонив.
Тайное поведать тебе не вправе –
Ты уж извини!
Но зато моими смотри глазами
На живые души прибрежных скал!
Здесь всё то, о чём я не рассказала,
Здесь всё то, что ты обо мне не знал:
Жаркие зрачки золотой омелы,
Голубые заросли сон-травы,
Ветреные кудри акаций белых,
Ласковый ковыль,
Яшмовые пляжи у Фиолента -
Подойди поближе, на самый край:
Бледные лодыжки и косы в лентах -
Обернись, окликни меня, узнай!
Про одуванчики
встанешь на цыпочки, вытянешься в струну,
дай я тебя снежным облаком обниму,
голову запрокинешь - а там, а там
в люльке небесной качается высота:
пестик, тычинка, тоненький стебелёк,
дунь - и летят одуванчики над землёй,
выйдешь на улицу - варежки не снимай,
мой неприкаянный, нам не страшна зима!
бог с ней, с любовью, отыщем ещё одну,
дай я в тебя сложноцветную жизнь вдохну,
где-то застыло время, а тут, а тут
стрелки песочных часов никого не ждут;
милые глупости, радости для людей -
эта возможность сорваться и улететь,
мой бесприютный, спасибо, что погостил,
дай я тебя расцелую - лети, лети!
вьюги окрепнут, метели войдут в пике,
не удержать их ни в памяти, ни в руке,
перелицовывать прошлое не впервой,
сдунь одуванчики - только-то и всего...
Согласны
Всё дальше в зиму - тонкий шов
Едва заметен, безболезнен,
И с памятью вопрос решён:
Чем горестней, тем бесполезней,
И снегопад встаёт стеной,
И там, за этим снегопадом,
Отогреваясь, пьют вино
Из ледяного винограда
Похожие на нас с тобой,
Но безмятежней и моложе,
Взять за руку - и всех забот! -
Да так, что отпустить не сможешь
Ни через год, ни через век,
И держишь, сколько хватит силы,
И медленно кружится снег -
Густой, серебряный, красивый,
И наполняет до краёв
Весь белый свет, и этих тоже,
В ночи кочующих вдвоём -
Не нас, но так на нас похожих,
Не доверяющих словам,
Свирепо любящих друг друга,
Наверное, на радость нам
Внутри разомкнутого круга
Они сложили изо льда -
Бунтарство? Вызов? Труд напрасный? -
Смешное слово "навсегда".
Мы с ним согласны.
Здесь обо мне...
здесь обо мне - и засуха, и дождь,
и бездорожье,
есть человек, которого не ждёшь,
но всё же, всё же -
лица не помнишь, голоса, но он
стоит, смеётся,
живой - не привидение, не сон,
не тень от солнца,
пригубить или рот прополоскать -
глоток муската,
здесь обо мне - полынная тоска
в лучах заката,
росинка маковая, лебеда,
настой ромашки,
есть человек, который навсегда,
и это важно,
важней двух птах, поющих на окне
за хлеб и воду,
есть человек, молчащий обо мне
на непогоду,
а коготки подросших сорочат
цепляют спины,
и спелые желания горчат,
и привкус винный...
Вдогонку февралю
так снежная раздышится земля,
и потекут восторженные слёзы,
последний зимний лист календаря
опомнится, но будет слишком поздно:
уже взойдёт над целым миром свет -
изменятся и запахи, и лица,
и в нежных гнёздах распоются птицы -
настанет время суеты сует!
я волосы повыше подколю,
благослови меня на белый танец!
весна моргнёт лукавыми цветами
вдогонку февралю,
и древний лес, могучий и живой,
качнёт созвездья на ветвях певучих -
ветрами уготованная участь
скажи, нам для чего?
сбиваясь с ритма и теряя счёт
капризам и причудам сердца мнимым,
мы всё ещё прекрасны и любимы,
мы всё с тобой ещё…
Всё хорошо
Всё хорошо. Не хочешь, не смотри,
Какие гнёзда птицы вьют внутри,
И никого не остаётся ближе
Калужниц, обжигающих лодыжки.
А я навстречу руку протяну,
А я глотну горячую весну,
И застрекочет за спиной кузнечик,
И станет легче
Проигрывать в условиях любых,
Прощать стремительней,
Отчаянней любить.
Всё хорошо. И света не гаси!
Пусть в перелеске расплескалась синь,
Следы размыла: день высок и чист,
Уходят тучи низкие –
Ничьи...
А времена наполнятся дождями,
Пространство сокращая между нами,
Где расстоянье «ятебялюблю»
Равно нулю.
У любви нет имени
1
мне не хватит силы остановить
ласковые будни начала лета
наши души крепко паучья нить
заплела и держит внутри сюжета
быстрое течение у реки
незабудки вспыхивают и гаснут
я не знаю как оно у других
нам же что ни день то живи и здравствуй
вроде и безделица пустячок
осы золотые зудят под кожей
и садится бабочка на плечо
и дышать от этого невозможно
2
мне бы искупаться в ночной росе
обжигаясь шорохом камышовым
двигаться наощупь пропасть совсем
чтобы на рассвете воскреснуть снова
у любви нет имени только ты
только я по замыслу только птицы
облако срывается с высоты
ластится к лицу
на ладонь ложится
3
а когда под ложечкой засосёт
и растают сны и зевнётся сладко
памяти не хватит запомнить всё
только эти крылышки эти лапки
только эту заспанную волну
белый шум черёмуховый подхватит
весело пойдут шелестеть по дну
мелкие рыбёшки в нарядных платьях
стрекоза по кругу замельтешит
радужных небес местная царица
и в её глазах прожитая жизнь
разом отразится
О другой жизни
Иногда я думаю: вот ведь радость
Ранним утром выйти навстречу саду,
И, пока не видит тебя никто,
Напитаться светом и красотой!
Дебри сонных веток отодвигая,
Разглядеть на чёрной земле грачей,
Здесь теперь рождается жизнь другая –
Лучше прежней, яростней, горячей:
Свежий запах зелени ноздри дразнит,
Полнится трава дождевой водой;
Бабочки очнутся - и будет праздник,
Одуванчик вскинется золотой –
Ах, какие милые сердцу лица!
Всё вокруг играет, поёт, кружится
Так, что в суете можно не заметить
Чьей-то краткой жизни и лёгкой смерти.
Как много нас...
Когда на яркий свет твоей тоски
Слетаются ночные мотыльки
И звёзды тонут в голубом колодце,
Я говорю: оставь, пройдёт само,
Какой-нибудь ближайшею зимой,
Царапиной никчёмной обернётся.
В реке замёрзнет быстрая вода,
И ты тогда не выдай, не предай
Давным-давно просроченную тайну.
И я тебе скажу, что никогда
Не оставляло прошлое следа,
Ну, разве ненадолго и случайно…
Едва тебя отпустит, отболит,
Наладится неторопливый быт,
И мы разделимся на снег и ветер.
А до тех пор не закрывай окна:
Два мотылька, похожие на нас,
Отчаянно горят в холодном свете.
Они ещё надеются спастись,
Но коротка и быстротечна жизнь,
Неумолим из тьмы на них смотрящий -
Не сводит глаз ни с мёртвых, ни с живых,
Вдыхая запах выжженной травы,
Как много нас, на жгучий свет летящих!
На потом
Здесь царствуют сирени в серебре,
Поёт жасмин, сияющий, высокий,
И ласточки летят наперерез
Гнездиться в облюбованной осоке.
И кажется, что снега никогда
И не было, и никогда не будет,
А только эта синяя вода
И спелые клубничины на блюде.
Когда ещё заявится зима!
Уютный кот в кольцо у ног свернётся…
Пока что в лиловеющий туман
Предутреннее кутается солнце,
В зелёный ропот, в птичий пересвист,
Окрестность осыпая позолотой.
И на потом отложен белый лист,
И навсегда в снегах оставлен кто-то.
Стихи о первой любви
Распознать бы ливневый запах мая
В приоткрытой форточке февраля,
Где от первой нежности чуть живая,
Девочка смущённая – это я.
Бабочек лимонниц неровный почерк,
И прозрачный воздух короткой ночью,
И во мраке яблоня золотится,
И сияют лица!
Вспыхнула звезда, над землёй застыла,
Ветры гомонят в молодой листве.
Я забыла всё, что когда-то было,
Помню только этот небесный свет.
Тени от деревьев, как привидения,
Из других, неведомых измерений -
То ли знаки тайные на странице,
То ли птицы!
Змей ветхозаветный по веткам вьётся,
Ждёт, покуда вызреет райский плод.
Девочке не страшно, она смеётся,
Ей щекотно, весело и тепло.
Либретто
Уж, наверно, дети весь год были добрыми и
послушными, потому что ещё ни разу они не
получали таких чудесных,красивых подарков,
как сегодня.
Э.Т.А.Гофман
Вечера пахнут цедрой лимона и сквозняком.
Где весёлые дети, пугливые эльфы дома?
Им за вредность положено тёплое молоко
С ложкой мёда, щепоткой ванили и кардамона.
Машет саблей Щелкунчик, и вспыхивает звезда:
Ах, как Маша смеётся, как взгляды её лучисты!
Ёлка спрячет героев: идите скорей сюда!
Обознатушки-перепрятушки, злые крысы…
Милый принц, научи свою Машу терпеть и ждать,
Не пугаться ни грусти, ни праздничного салюта.
Шар на ветке качнётся, закончится календарь,
Станет тихо, темно и бессмысленно абсолютно.
Ледяная вода беспокойных под утро снов
Превратит вас в стихийно стареющих незнакомцев.
Но однажды, какой-нибудь следующей весной,
Маша что-то такое припомнит и рассмеётся.
Всегда
Сливы солнцем наливаются,
Ветки клонят до земли.
Называй меня красавицей -
Несусветное мели!
Птицы по небу рассыпаны:
И захочешь - не собрать!
Разомлевшая и сытая,
Пчёл стремительная рать
Режет крыльями медовыми
Воздух сладкий и густой.
Разбегаясь, прячешь голову
В ароматный травостой.
Слёзы капают неслышные -
Утешенья нет нигде!
На рассвете легче дышится
Засыпающей звезде.
Мякоть влажная и нежная,
Скороспелый синий дар.
Думай обо мне по-прежнему:
Больно, горячо, всегда...
Накануне
облако зависло низкое - вечный странник-тихоход.
слышишь электричку близкую, эхо первых петухов.
видишь тёмную материю - сонно, сумрачно, свежо.
под окном горят растения, будто кто-то их поджёг.
страшно вынырнуть в холодное: грустно, пусто, хорошо –
кот условия погодные по карнизу перешёл,
лапой скинул желтоглазую запоздалую звезду
и прилёг безделье праздновать, щёки пухлые раздув.
с ночи голова тяжёлая, а приходится вставать,
в глотку забивать лужёную незнакомые слова,
место для любви отыскивать на исписанном листе,
жажду утолять по-быстрому, начиная новый день.
между будущим и прожитым маневрировать легко.
угощать гостей непрошеных снегом, мёдом, молоком
явится зима-заступница - кто не пойман, тот спасён!
сон не сбудется, забудется, выдохнешь: ну вот и всё.
Вот так и приходит
вот так насыпаешь на чашу весов
потерь золотой песок
стоишь на ветру к декабрю лицом
и соснами на восток
а сосны качаются и поют
как выпившие друзья
и льнут к человеческому жилью
не зная что им нельзя
и звёзды крадутся бочком бочком
ссыпаются у крыльца
а небо лежит на земле ничком
и не шевелится
поставлены разом и шах и мат
объявлен разгромный счёт
вот так и приходит к тебе зима
и трогает за плечо
Как ни в чём не бывало
Как ни в чём не бывало поглаживать раны реки,
Камышовые шёпоты слушать и шелест осоки,
А тем временем где-то взлетят золотые смычки,
И осыпятся звёзды, массивны и зеленооки.
Скрипка, скрипка моя, прижимайся теснее к плечу,
Если чувствуешь дрожь - это музыка просится в сердце!
Словно в рай пригласили, но я без тебя не хочу -
Без тебя не спастись, потому что никак не согреться.
Без тебя, без меня… Отменяй, отменяй все дела,
Прогуляемся вместе, прибрежный ледок колупая:
Меж землёю и небом собачий разносится лай,
Оживает трава, закипает слеза голубая.
Серьёзное
Опомнилась лесная братия,
К теплу рванулся мотылёк,
Но крепки снежные объятия -
Надёжней зимнего проклятья
Глухая преданность её.
Сияющего света полная,
Река небесная течёт.
Худые ивы клонят головы,
Хохочут птицы бестолковые –
Им заморозки нипочём.
Однажды захлебнувшись именем,
Отправились учить урок:
По свежевыпавшему инею
Судьбы извилистые линии,
Прочерченные между строк,
Родимых пятен россыпь звёздную,
Не портящую внешний вид.
Любовь, разлука, встреча поздняя –
Казалось, уж куда серьёзнее,
А трогаешь – и не болит.
Бескрылое
словно яблоко подарила
сердце спелое отдала
сколько в крыльях орлиных силы
столько в пеночкиных тепла
сколько ласки в случайных взглядах
столько в пристальных злой тоски
крыльев ласточкиных не надо
лебединые велики
дом прижившийся у дороги
обступила кругом трава
не тушуйся пытаясь многим
выплакать слова
не смущайся когда однажды
промелькнёт над тобой крыло
в нежность вроде не входят дважды
что ж тебя сюда занесло
за какими такими снами
заявился в мои сады
где не названы именами
ни я ни ты
где по краю пернатых судеб
бессемянки стоят в строю
где бескрылые бродят люди
яблоки жуют
Саврасов. Хрестоматийное
Чем бы дитя ни тешилось, не спасти
Снежное облако, тающее с рассветом.
Так и стоишь, небо зажав в горсти,
Слушаешь, затаившийся, музыку ветра.
Так и живёшь, словно за всё прощён,
Словно и не было глупых потерь и грусти.
Пёрышко грачье, дом и звезда не в счёт.
Словно ещё чуть-чуть и зима отпустит.
Так замело, что спит краснотал без снов.
В узких запястьях не ощущаешь пульса.
Шторы опущены. Холодно и темно.
Так и стоишь. Боишься пошевельнуться.
А над землёй пляшет огонь живой.
Снег не умеет плакать, но горько плачет,
И почему-то становится жаль его,
Дом, и звезду, и себя в королевстве грачьем.
Невозможно
Жизнь однажды покажется долгой
И мучительной, словно мигрень.
Для цветенья не надо предлога –
Огнедышащим солнцем задень,
И запахнет душистой сиренью,
Как проснётся лиловый жильбер.
Неспокойное сладкое время
Нам отпущено здесь и теперь:
Светотени, и воздух прозрачен,
Паутины звенящая нить…
Это ты для меня предназначен -
Целоваться и пить!
Целоваться, скитаться и слушать
Оглушительный стрёкот цикад.
Отчего я отчаянно трушу
Обернуться назад?
Так лежать бы в траве придорожной,
Будто места теплей не нашлось -
Всё равно эта жизнь невозможна
Без мятежных стрекоз!
У меня на окне
у кого-то горючие слёзы
приключились веселью взамен
у меня беззащитен и розов
на окне засиял цикламен
обострение нежного чувства
полуночного шёпота жар
я слежу за дыханием грустно
я стараюсь почти не дышать
за стеклом мимо нас с цикламеном
золотой проплывает ковчег
посредине двора на колени
опускается снег
Пёрышко
Вытянешь за ниточку пару слов -
Сквознячок потянется от окна.
Яблочное семечко проросло,
Наступили новые времена.
Птица-жалость в клетке не прижилась.
Усвистала с родичами на юг,
И теперь в пути распевает всласть
Песню неоконченную свою.
Тихо стало в комнате. И пока
Мы тут куролесили, посмотри,
Загорелись розовым облака,
Запылилось пёрышко у двери.
Точное время
1
Зима поджала куцый хвост,
И ластится, и руки лижет.
Встают деревья в полный рост,
К небесному огню поближе:
Оплакать снега канитель
Слезой прозрачной, сладким соком,
А после весело лететь,
Сквозь запоздалую метель
Глазеть и думать о высоком!
2
Время ходит на цыпочках и на часики зыркает.
Было счастье обещано, но оплачена мудрость.
Я пеку пироги с прошлогодней брусникой,
Посыпаю остывшие сахарной пудрой.
Для кого-то, наверное, это неважно -
Ароматная корочка - сдобные запахи,
Но лежит под ногами собака и влажно
Улыбается мне золотыми глазами.
3
И не вспомнить, как выглядит лето:
Белый-белый в округе пейзаж
Простирается на километры -
Ослепительный, праздничный, наш.
Выходи покурить на крылечко,
Всяких кошек и птиц покорми.
Мы - счастливые человечки
На закорках зимы.
Когда нет снега
нет снега снега нет в помине
белю стволы деревьев сонных
становится светлей от линий
пересекающих лицо мне
а скоро будут пчёлы пчёлы
кружить над садом белопенным
вести хозяйство увлечённо
самозабвенно
слепые звёзды догорают
молчит синица в клетке сердца
как створки будущего рая
белю таинственные дверцы
но нежный снег однажды ляжет
ничком на наши палестины
он снова станет самым важным
единственным
необходимым
и я услышу как он дышит
разгорячённый и счастливый
теперь белю стволы у вишни
у груши яблони и сливы
В двух словах
1
мы здесь случайно оказались
на выходе из темноты
глядим счастливыми глазами
на тёмное стекло воды
вне времени и вне пространства
а только ты
а только я
наследники цветного царства
гортензия настурция
зелёный мир нарядный лёгкий
дюшес муслин поплин шифон
холодным лезвием осоки
изранен и вооружён
потерянный вновь обретённый
попробуй миг останови
из вечной немоты идём мы
к любви
2
ливни звенели пели смеясь и плача
сад подпевал им насколько хватало сил
нежилось солнце плескалось в воде горячей
слёзы не слёзы дрожащих лобелий синь
двери и окна распахнуты свежий ветер
неугомонный ветер стервец смутьян
он за твои печали один в ответе
он виноватый но только не я
не я
пахнет дельфиниум мускусом и ванилью
белое пламя сонная синева
как мы с тобой сияли цвели любили
не забывай
покуда пчела жива
Лютик на пустыре
1
Я бы скучала, но небо! но солнце!
Птицы и облака!
Розовый куст встрепенётся, проснётся,
Ветру кивнёт слегка,
Робко прикрыв золотые ресницы –
Ну же! Сверкай, гори!
Я бы грустила, да вот не грустится -
Пусто теперь внутри:
Пусто, бесслёзно, и гулко, и звонко –
Так, как бывает весной…
Я бы звала тебя голосом тонким,
Ласково, будто чужого ребёнка,
Но
Разве нужна тебе жгучая тайна
Двух заколдованных душ?
Нынче они растревожились рано –
Жимолости в саду.
2
хорошо быть осокой
на речном берегу
одинокой высокой
с горьким привкусом губ
пережить холода бы
и проснуться в слезах
чтобы только вода
да над ней стрекоза
чуть заденет крылами
разойдутся круги
всё что было не с нами
пустяки
пустяки
3
Вот и сбывается снова
Лютик на пустыре.
Заросли болиголова
Там, где вчера шёл снег -
Щеголеватый, пышный,
Добрый морозный дух.
Нынче же вышли вишни,
Все, как одна, в цвету!
Ветра порыв - и словно
Вьюга пустилась в пляс,
Не проронив ни слова
О нас.
Пусть будет так
1
и если вылетят подросшие
птенцы и распоются весело
над светоносным садом, рощицей,
над ближним полем, дальним лесом,
над беглой речкой, тёмным озером -
стрекозьим раем - отчим домом,
и все другие насекомые
разулыбаются сквозь слёзы,
то время радости продолжится,
пора цветенья и желанья
души – нежнейшей из заложниц
танцующего мирозданья.
2
сейчас я нарисую облака
и бабочку над водяным огнём,
и ласточку – пусть будет так, пока
я думаю о нём.
3
гудят шмели, тараня лбом траву,
евангельскому следуя завету,
не выходя из сада я живу,
не покидая солнечного света,
не нарушая призрачных границ,
не изменяя плавный ход событий,
не поднимая золотых ресниц,
и вы – мне только снитесь.