Бедняга март, с трудом листая дни,
ушёл в слезах, кавернах и наколках.
Так тихо в доме, ты и я одни,
я в старом кресле, ты лицом на полке.
Всё тот же взгляд, чуть в сторону наверх,
лицо из девятнадцатого века,
когда из дальней Балтики к Неве
скользили бригантины и корветы.
Насквозь вчерашний, но ещё живой,
не оскорблю своим касаньем глянец,
я тоже в этом веке иностранец,
однажды очарованный тобой.