Льются тонкие по предплечью золотом
И ключицу своим волокном окутывают
И, как будто бы части тела из олова,
Тают холод с теплом, минус с плюсом путая.
И ластятся, спускаясь по спинным артериям,
Прямо к полу, до самой до низкой досочки.
И собою юность и силу меряя,
Своей девственностью щекотят косточки.
И блестят и как будто бы просят прощения
За невинность, за скромность, за плен послушания.
Для них страстью и робостью искушение
Самым страшным является наказанием.
Но древесным сучком на стволе колышутся
От желанья придаться форменным локонам.
И уже в направленье изгибов движутся,
Но прямым стяжком их поверхность соткана.