Не плачь, девочка...
Помнишь, ты вышла из дома, держась за мамину руку?.. На тебе был новый бордовый плюшевый капюшон - так тогда называли пальто с капюшоном - до пят... Тебе ещё не было и трёх лет от роду... Март... С крыши вашего старенького деревянного дома свисали огромные сосули, и капельки воды, весело падающие с них, выбили в мокром снегу ледяные узоры, похожие на круглые ягоды... Под ними пузырилась талая вода... "Виноград! Виноград!" - закричала ты, взрослые потащили тебя за руку мимо этой красоты, а ты всё оглядывалась, оглядывалась... Больше этой волшебной красоты ты не видела никогда, хотя каждую весну смотрела на то место, где видела чудесный ледяной виноград... Ты ещё не знала, что мгновения не повторяются...
Помнишь, у тебя была игрушка - пластмассовый лев... У него была открыта пасть, и ты всегда брала его на стол, когда тебе давали макароны... Ты вкладывала льву в пасть длинную "макараронину", и так вы вдвоём обедали... Однажды игрушка треснула, и можно было закладывать макароны льву прямо в брюхо, но достать их обратно было невозможно... И лев превратился в копилку для макарон, а потом и вовсе исчез куда-то... Ты долго его искала, потом нашла замену - плюшевого мишку, но ему нельзя было положить в пасть "макаронину"... И ты отказалась есть макароны совсем... Ты поняла - почувствовала? - тогда, что любимого нельзя заменить никем...
Помнишь, ты вышла на прогулку во двор?.. Февраль ли март был... Двор весь заснеженный... только узенькая тропинка вела к калитке... Ты подняла глаза к небу: огромные тёмные тучи неслись над головой, готовые упасть на тебя... "Небо падает, небо падает!" - закричала ты в ужасе... Выбежала из дома нянька, принялась тебя успокаивать... А ты всё плакала и плакала... Тогда нянька завязала тебе глаза шарфом и увела домой... Ты долго ещё сидела у окошка и смотрела на низкие тёмные тучи, летящие над домом... "Наверное, небо будет всегда... И земля
будет всегда... А мама?.." - дальше ты боялась думать... Но по ночам, на всякий случай, брала маму за руку, протягивая свою руку между прутьями детской кроватки...
В детский сад тебя отдали поздно - около пяти лет: свободных мест не было, а выбивать что-то мать не умела... Но, вот однажды какой-то партийный деятель ей помог, и ты пошла в детский сад... Садик находился как раз через забор от твоего двора, и можно было пролезть в дыру в заборе и оказаться на территории детского сада, но мать так не поступала: она гордо вела тебя по всем тропинкам мимо соседских домов по улице полквартала и заходила с тобой в большие скрипучие ворота...
Детский сад... Там сразу нашелся друг - на голову тебя ниже, и вы стали неразлучниками, конечно, сразу заслужили прозвище "жених и невеста"... Через год его перевели в другой садик - вот тогда тебе досталось от мальчишек... Особенно усердствовал один - Юрик. Он зажимал тебя в углу детской веранды и демонстрировал свои достоинства... Он был старше, выше и сильнее, и всё, что ты могла тогда, это - заплакать... Ты никому не говорила об этом - было стыдно, как будто ты прикоснулась к чему-то грязному, недостойному... У Юрика была красивая мать, щёки её всегда покрывал яркий румянец...
Летом детский сад вывезли на дачу. "Дача" располагалась в старом деревянном доме в деревушке на берегу реки. Бревенчатые стены дома были побелены изнутри, и белила тут и там оставляли пятна на детской одёжке. Между этими брёвнами были законопаченные щели, войлок в щелях тоже побелили, и там жили маленькие древесные
жучки - ежедневное твоё развлечение в тихий час...
Ты никогда не спала в тихий час... Никогда и нигде... Ты не позволяла себе провалиться в тьму среди бела дня... Тебе было страшно?
Или тебя сдерживало необыкновенно обострённое для столь юного возраста чувство ответственности? Вдруг что-то случится оттого, что ты спишь? Что может случиться, что?!
Никто не мог тебя убедить ни в чём... Девочка "Нет"... Почему ты не спала в тихий час? Ты тихо играла со своими древесными жучками на стене... Ты и вечером засыпала позже всех... Однажды ты услышала шум, грохот, крики, идущие от соседнего дома, где располагалась столовая...
Утром, по обрывкам разговоров взрослых, ты поняла, что произошло что-то страшное... Кто-то спрятался под столом - ты слышала, как об этом говорили! От кого спрятался? Приехала милиция...
Детей увели подальше - на прогулку в лес... Они шли по широкой пыльной деревенской дороге, в одних трусиках, все в одинаковых сандаликах и панамках, парами, держась за руки: мальчик, девочка, мальчик, девочка... Всё по строгим, давно заведённым правилам... "Сладкая ты моя, ягода малинка!" - пели дети.
Сладкая... Что случилось вечером в столовой? Ты всё ещё думала об этом... "Местные" напали на воспитательниц... Тебе представились огромные бородатые дядьки с топорами... Кого-то увезли... в больницу? Дети уже всё знали: сегодня не было завтрака, им выдали "сухой паёк"... Воспитательницы из младшей группы нигде не было... Не было и поварихи тёти Маши...
Между тем, колонна с ребятишками двигалась под горку, оставляя далеко позади маленькие покосившиеся домики деревни... Солнце припекало...
Малыши уже не шли ровной колонной, а разбрелись кто куда... Резкий запах заставил всех собраться в кучу, покраснели носы, потекли слёзы - дорога проходила мимо застарелой колхозной силосной ямы - рядом находиться было трудно... Зажав носы, почти пробежали это зловонное место... "Силос - это скошенная, нарубленная трава, которую складывают в эту яму... В неё добавляют особые вещества, и, когда проходит время, получается очень полезный корм для скота. Этот процесс называется - силосование." - объяснила воспитательница.
"Силосо..сование..."- задумчиво повторила ты. Ты сразу представила бедных коровок, которые не хотят есть эту дурно пахнущую массу, а им всё суют и суют её в рот... "Силосование!" - строго сказала воспитательница.
Вскоре мучения закончились, и вот оно - чудо! Воздух вокруг наполнился шумом, жужжанием, щёлканьем... Дорога шла вдоль цветущего луга, над которым вилось множество насекомых: бабочек, стрекоз, шмелей... Стрекотали кузнечики... Тут и там выглядывали из травы синие колокольчики, розовые лесные гвоздики, ромашки... И весь луг сплошь был усыпан крупной, красной спелой земляникой! Команды давать не было нужды, все ребятишки мигом рассыпались по полянке... Корзинок не было, ягоды складывались прямо в рот...
Ты никогда раньше не видела столько земляники... Ты опустилась в траву посреди луга и стала нанизывать ягоды на тонкие, острые стебельки травинок... В высокой траве тебя совсем не было видно... Вдруг услышала: "Изнасиловали Машу..."
"Из...на... силосовали?" Страшные дядьки с топорами унесли на силосо...cование добрую тётю Машу, которая ещё вчера обнимала тебя перед сном?! Бросили в ту зловонную яму, мимо которой они только что прошли?! Твой громкий рёв огласил окрестности... Стебельки с ягодами валялись в пыли... Тебе долго объясняли, что не "на силос", а просто "износилось"... Что износилось?.. Ты не поверила, но плакать перестала... Во сне тебе приснился страшный пожар, языки пламени лизали руки поварихи...
Деревушка, где обосновалась детсадовская "дача", располагалась на берегу Большой реки. Добраться до неё из города можно было на тихоходном речном трамвайчике.
Путешествие на речных трамвайчиках было для тебя обычным делом.По выходным вы с матерью долго шли пешком до пристани, потом поднимались по мокрому шатающемуся трапу на палубу, где за тонкими бортиками висели огромные сине-белые спасательные круги... Ты подходила к самому бортику и смотрела, как пенится вода,выталкиваемая винтами трамвайчика. Ты ещё застала это чудо двадцатого века - колёсный пароход! Иногда его пускали по маршруту более современных трамвайчиков. Это чудо пыхтело и дымило, еле-еле разворачивая своё громадное туловище. Двигалось оно значительно медленнее трамвайчиков. По Большой реке вы ездили в два места: вверх по течению - до Верхних Выселок и вниз по течению - до Нижних Выселок, в зависимости от того, какой трамвайчик приходил по расписанию раньше. В Верхних выселках был пляж и сосновый бор, В Нижних - тоже пляж и смешанный лес. В Нижних Выселках на песчаном пляже оставались ямы с водой после весеннего разлива и там плавали маленькие рыбки... Ты не отходила от водоёма, пытаясь прорыть канал для этих рыбок к Большой реке... Что будет с рыбками, когда лужа замёрзнет? Кто-то тебе сказал, что они умрут... Тогда ты нашла корчагу и стала вычерпывать воду с рыбками и выливать в реку... Этот Сизифов труд был вознаграждён. Набежали откуда-то мальчишки, прорыли всей шумной ватагой канавку, и рыбки счастливо уплыли вместе с водой в Большую реку... Тебе было около четырёх лет... И ты почувствовала какую-то, неизведанную ещё тобой, радость... Что это было?.. Мальчики, которым было лет семь-восемь, слушались четырехлетку, ты ощутила себя очень важной, значительной... Ведь это ты спасла рыбок, ты... Ты тогда ещё только предчувствовала это: если чего-то очень сильно пожелаешь, это непременно исполнится...
Следующий день на даче был "родительский". Поскольку родители приезжали на
одиннадцатичасовом трамвайчике, детей выстроили на берегу у пристани и они долго вглядывались в подъезжающий трамвайчик, с которого им махали взрослые. Вот уже первые родители спускаются по мосткам... Дети гурьбой побежали вниз под горку к своим мамам и папам... Hо не все... Несколько ребятишек стояли в сторонке - к ним никто не приехал... Ты увидела, наконец, свою маму и тоже побежала, на ходу размазывая слёзы... Едва приблизившись к матери, ты стала реветь в голос... Прибежала заведующая детским садом, воспитательница... Никто тебя не мог успокоить и остановить твой громкий рёв... Взрослые в растерянности стояли вокруг тебя... Когда ты смогла говорить сквозь слёзы - нельзя же реветь вечно! - на вопрос, что случилось, ты выдохнула: "Дом сгори-и-т!", и давай реветь ещё громче...
Ты не могла объяснить все страшные подробности, которые, фантасмогорично изменившись, жили в твоём сознании, и выдумала правдоподобную на твой взгляд причину... А, может, и не выдумала... Эта мысль никогда не покидала тебя: "Дом сгорит... Что будет, если дом сгорит?"
После воплей о доме, начался прямой шантаж с твоей стороны: "Я здесь не ост-а-а-нусь... Хочу до-мо-о-й!!!" К обеду ты всё-таки своё "выревела" - мать пошла за твоим чемоданом...
Трамвайчик увозил тебя в город... На палубе встревоженные родители обсуждали новость... Ты услышала ещё два страшных слова "порезали ножом", но тебя отвлекли ребятишки, которых родители тоже решили забрать домой... Эти слова не врезались тебе в память... Ты ехала домой, где мама будет всегда рядом, где ждала тебя верная подружка Ленка, любимые кусты и травка на полянке в саду... Пережитые ужасы постепенно забывались, и ты с упоением смотрела на пенящуюся воду за бортом речного трамвайчика...
Август уходит...
На балконе - ночь, в светлом проёме - небо,
Тёмные облака переползают от крыши к крыше,
Окна домов, напротив, исполненные презренья...
К кому? Люди за окнами меня не слышат, слышен
Лишь грохот трамваев, идущих в депо... Спать...
Только ночь остановит их шумное движение, и сон
Остановит мысли людей за стеной... О чём они думают?
В распахнутые окна проникает запах жаренной картошки...
У меня же в квартире лишь запах арбуза - уже целый месяц...
Жара, жарит - сгораю от жары...
Жаровня Августа! Остановись, Император!
Всё равно придётся уходить...
Как одиноко смотрит пустыми глазницами окно напротив...
Неужели, люди забыли, что можно общаться не только
по телефону, а иногда и смотреть в глаза друг другу?
Но хуже всего, когда истребители пролетают над домом,
Чуть только где-то возникает обострение обстановки...
Август...
Один пролетит, за ним - ещё и ещё, по этому звуку отсчитываю
время, пока варится яйцо: один, два... шесть истребителей
И, яйцо сварилось вкрутую... Больше не буду смотреть
на часы - этой меры времени мне хватит на длинную ночь...
Август уходит...
Опята...
Спилили дерево - иргу,
Уж разрослась не в меру...
И только птицы её плоды клевали,
И соседские мальчишки...
Но вот настала осень,
И пень от дерева
Опятами увит,
И поросль молодая вверх стремится...
Жизнь продолжается...
Меняется лишь форма...
О вреде курения. Рассказ полковника
Молодым лейтенантом вскоре после окончания военного училища служил я недалеко от посёлка Белогорск Кемеровской области в должности замполита роты. Вызывает однажды меня командир роты, капитан Никулин, и говорит, так мол и так, Евгений, надо бы тебе съездить В Красноярск, за денежным довольствием на роту, больше некому. А надо добавить, что рота тогда ещё только-только была сформирована, ещё не все штатные должности были заняты, а денежное довольствие раз в месяц выдают, и пропустить эту дату никак нельзя. C лёгким сердцем собрался я и отправился в путь-дорогу, гордый от того, что мне доверили столь ответственное дело. Да и Красноярск посетить лишний раз не помешает, я только что отслужил там три месяца, и город мне нравился необыкновенно… У меня с собой был небольшой фибровый чемоданчик коричневого цвета с одним стандартным замочком, ключ от которого покоился в боковом кармане кителя, в этот чемоданчик-то и предполагалось сложить всё месячное денежное довольствие на без малого сто человек. Дорога мне предстояла неблизкая: сначала на автобусе по предгорью Кузнецкого Алатау до Ужура, затем поездом часов шесть от Ужура до Красноярска… Прибыв в финотдел части, я аккуратно по ведомости получил все деньги, пересчитал, завернул тугие пачки в газету «Правда», потом ещё раз в почтовую пергаментную бумагу, обвязал пакет бечевкой, сложил в чемоданчик и… отправился с ним гулять по Красноярску.
До поезда оставалось немало времени, я прошёлся по магазинам, постепенно заполняя «авоську» разного рода «дефицитом» - всё-таки в Красноярске тогда снабжение было получше, чем в посёлке Белогорск. Таким образом, к поезду я подошёл уже с двумя местами ручной клади – битком набитой «авоськой» и чемоданчиком с денежным довольствием целой роты. Ночь в поезде прошла спокойно, и в шесть утра я уже был на площади перед автобусным вокзалом города Ужур. Стоял июнь месяц, только что прошла гроза с ливнем, посереди площади разлилась огромная лужа, как раз рядом с остановкой автобуса… До посадки оставалось минут десять, я поставил свою поклажу рядом с этой лужей и закурил. Хорошо! Солнце поднялось, соловьи трелями разливаются, еду домой… Подошел автобус, марки «ГАЗ», с вытянутым «носом» и одной входной дверью, люди пошли на посадку, зашёл в автобус и я. Расположился один на переднем сидении, доехал в полудрёме почти до Белогорска… вдруг, кто-то будто ткнул меня под бок: «А где чемоданчик, товарищ лейтенант?»
Мать честнАя!!! Я – туда, я - сюда, даже по автобусу прошёлся – нет чемодана! Авоська на месте, чемодана – нет! Уже и в Белогорск приехали, выхожу – мысли в «раздрае», зубы дробь отбивают, пот ручьями льёт… Но себе я сказал тогда: как бы ни повернулась судьба, всё равно жить буду, застрелиться-то проще всего…
Пришёл к командиру, он сразу разобрался, что к чему… Дал мне машину, выделил сопровождающего - старшину сверхсрочной службы, поехали обратно «на всех парах» по рытвинам и колдобинам предгорья хребта Алатау. Сто километров за два часа по грунтовой дороге отмахали… Вот, наконец, и Ужур. Приехали на остановку автобуса.
Лужа на месте, чемодана не видно… Пригляделся, вижу, посереди лужи из грязи бугорок какой- то торчит. Я, как был, в ботинках, в форменных брюках полез в лужу, добрался до этого «бугорка», разгрёб грязь, и, - о, чудо! – мой чемоданчик! Изрядно покорёжен, но закрыт на замок! Просунул руку внутрь, вроде всё на месте, только вода из чемодана ручьём льётся! Видимо, наш автобус, разворачиваясь, задел его задним колесом и загнал в грязь подальше. Это спасло и меня, и «денежное довольствие» целой роты. Как доехали до части, не помню – от радости в голове будто помутилось. Потом два дня отмывали, сушили банкноты, даже гладили их утюгом. Через два дня всем выдали «получку». Самое интересное то, что никакого взыскания я не получил, кроме устного выговора от капитана Никулина. А капитан тот дослужился до генерала, живёт сейчас в Нижнем Новгороде.
Леночка с Мариночкой
У нас две дочери, взрослые уже, замужем обе, но молодые и, конечно,красавицы обе, Елена и Марина. Поехали мы с мужем как-то на дачу. По дороге зашли на местный, на окраине города, рыночек - прикупить саженцы, удобрения и прочие радости для дачников. Смотрю, на китайском развале среди прочего плавки мужские продают, настоящие, не трусы семейные, и выглядят вполне прилично, а тут мы как раз в отпуск собрались, подойдут для пляжа, думаю. Муж выбрал одни, уже готов деньги платить, я смотрю, надпись спереди какая-то странная: "Хочу Леночку!" "Нет, - говорю, - "Это нам не подходит, инцест, прям, какой-то!" Муж буркнул: "Сама выбирай!" - и отошёл к саженцам. Я, конечно, долго рылась в стопке плавок, наконец, выбрала, серенькие такие, рисуночек спереди неброский, вполне подойдут, думаю. День на даче прошёл замечательно: солнце, весна, посевная; к вечеру возвратились домой. Решила я посмотреть, что же мы всё-таки купили на рынке. Надела очки, рассматриваю рисуночек на плавках... О, mamma mia! На плавках, спереди, вместо рисуночка красовалась надпись: "Хочу Мариночку!"
И как только эти китайцы узнали имена наших дочерей?!!
Мыльные пузыри
Так медленно они падают... -
Мыльные пузыри, что выпускают дети
из волшебной трубочки счастья...
Дети ловят их, бегают, смеются от восторга...
А пузыри крутятся, выставляя напоказ свои
идеально круглые формы, переливаются
на солнце цветами радуги, раздуваясь от гордости,
величаво опускаются на землю
и там взрываются маленькой каплей влаги,
оставляя мокрый след на песке, маленький
штрих, намёк на былую красоту, - но и он
высыхает под лучами солнца...
Можно постараться и выдуть самый большой пузырь...
Он будет медленно плыть по ветру,
Он будет самый красивый и важный,
и покажется Вам на миг,
что внутри него спрятаны все сокровища мира,
но, всё равно, он опустится в свой срок на землю
или натолкнётся на преграду , и - нет его...
Так и жизнь наша...
И только дети радостно гоняются за радужными обманщиками
и счастливы...
Интуиция...
Нечто странное иногда происходит со мной, и это не поддаётся никаким логическим объяснениям. Вот, например, сегодня муж часа полтора искал газету, где он записал номер телефона. Всё перерыл, найти не может. Пришлось мне подключиться. Подошла к столу, перебрала несколько штук газет, открыла одну, и вот он – вожделенный номер! Правда, газета была с другим названием, не с тем, которое искал муж - он перепутал немного. Но факт – налицо, я нашла этот номер за тридцать секунд.
Этот мой фокус давно известен всем моим домашним. Когда моя младшая дочь была в нежном возрасте, она не переносила, если терялась какая-нибудь вещь: игрушка, карандаш, или любимые носочки, например. Тогда начинался неумолкаемый ор на весь дом. Если в этот момент я оказывалась рядом, ор вскоре прекращался, так как я быстро отыскивала пропажу. Но это только цветочки…
Когда мой нынешний муж ещё не был моим мужем, у нас был, ну, очень крутой роман! Мы друг друга на расстоянии чувствовали. Я до сих пор не знаю, кто в этом "виноват" больше - он или я. Но постоянно происходило следующее.
Еду я в автобусе, думаю: "Что-то давно мне Женька не звонил...", - выхожу из автобуса – он стоит на остановке! Или, наоборот, стою на остановке, жду автобуса, ни о чём таком не думаю... Останавливается автобус, он выходит прямо на меня... И так не раз, и не два – много раз! Будто сила какая-то нас притягивала друг к другу! Что это - случайность? Тогда ещё мобильных телефонов не было, и я так думаю: возникала какая-то телепатическая связь между нами...
Или, однажды нагадали мне перед самым Старым Новым Годом: скоро выйду замуж! Гадание было самое примитивное: блюдце с водой, на нём разложены по краям: хлеб, соль, земля, обручальное кольцо. Лодочка со свечой. Раскручивали воду, опускали лодочку на воду, к какому берегу она пристанет, то и будет. Моя лодка приплыла прямиком к обручальному кольцу и остановилась, как вкопанная. Я посмеялась – у меня даже намёка никакого на это тогда не было… Но мечтала я освободиться от распределения в Узбекистане, куда сама же себя и загнала - романтики захотелось…
И вот лечу я через несколько дней из Перми в Ташкент и думаю: "Cейчас выйду в аэропорту, встречу кого-нибудь и выйду замуж. Не могу больше видеть этот Узбекистан! Здесь советской власти нет! Сидит на углу узбек в тюбетейке, седовласый уже, продаёт сигареты "Opal" по 50 коп., а они стоили тогда 35 коп., и в магазинах их днём с огнём не сыщешь… Или тушёнку перепродаёт, и хоть бы что! Все его уважают, все здороваются, милиционеры руку пожимают… Никакой советской власти!"
Прилетели в Ташкент. Пересадку нужно делать на рейс до Андижана. А аэропорт – битком набит людьми, не протолкнуться. Нелётная погода, рейсы отменяют. К кассе не подобраться. Вижу, один товарищ возвышается над другими и к кассе близко стоит... Кричу ему (а в зале шум стоит, не докричаться):
"Закомпостируйте, пожалуйста, билет до Андижана!"
Паспорт ему передала, билет…
Закомпостировал… До Андижана уже вместе поездом добирались, потому что все рейсы отменили. Всю ночь проболтали. Тут же он мне и предложение сделал. Через пять дней расписались – в Узбекистане ведь не было советской власти! Я-то знала, что это - замужество, то бишь, – ненадолго. Интуиция подсказывала. Но от распределения я всё-таки освободилась!
Беглец
Рассказ Евгения Ивановича Рыбникова
Был я уже в чине подполковника тогда. Служил в Красноярске начальником отделения пропаганды и агитации политотдела дивизии. Однажды направили меня с группой товарищей в командировку в рабочий посёлок Решёты , там располагалась бригада – войсковая часть, которая была в составе нашей дивизии. Я остался в штабе бригады, остальные рассредоточились по батальонам, расположенным в разных местах Нижне-Ингашского района Красноярского края. Дня через два поcле начала моей работы в штабе, утром прозвучал звонок от командира одного из подразделений, расположенном в полутора километрах от штаба: минувшей ночью из подразделения ушёл боец с оружием - автоматом Калашникова, самовольно покинув свой пост в карауле, прихватив при этом не только свои патроны, но и патроны своих товарищей, в общей сложности, у него набралось четыре магазина патронов для автомата Калашникова, то есть сто двадцать штук патронов! Командир подразделения, понятно, сразу не сообщил в штаб о ЧП, а попытался справиться своими силами: поднял своё подразделение, и солдаты ночью прочёсывали близлежащие леса, но пока безрезультатно… «Штабные» быстренько подхватились, вооружились дополнительно автоматами и поехали на место происшествия, с ними поехал, вооружившись, и я – как никак, я – их начальник, да ещё из политотдела, мне и карты в руки!
Рассказ Руслана Кайсарова.
Родом я из Татарской АССР, из посёлка Нижние Вязовые Зелёнодольского района. Посёлок наш расположен на правом, высоком берегу Куйбышевского водохранилища. Красота там – неописуемая! Особенно весной: выйдешь на берег – ширь необъятная, противоположного берега почти не видно, голову дурманит черёмуховый аромат… Была у меня и заветная скамейка на берегу, где мы встречались с Татьяной. Татьяна – это девушка моя, мы учились с ней в одном классе, первая любовь и всё такое… Вы знаете… После школы хотели пожениться, но родители с обеих сторон упёрлись: мол, рано ещё, учиться надо, а потом – замуж, - это ей говорили, а мне говорили другое, мол , русская она, а ты татарин, не пара вы! А она – девчонка красивая была и отчаянная, решила: «Вот отслужишь в армии, уедем в Куйбышев, и поженимся, никого не спросим!» В Куйбышеве она в институт поступила, в педагогический… С тем я в армию и отбыл, провожала она меня – плакала, на два года расставались, всё-таки! Службу я проходил в Красноярском крае, располагалась наша часть возле посёлка Решёты. Служил нормально, командир хороший был, справедливый. Письма от Татьяны получал, как положено: «Люблю, целую, жду!» Прослужил я так месяцев восемь, вдруг приходит письмо от моего одноклассника Вовки Чепурных. Я удивился, мы и не дружили особо, с чего бы ему письма мне писать? Читаю письмо, а там такая гадость про Таньку написана, что и пересказывать тошно! Ну, понимаете, изменяет, гуляет… и всё в этом духе. Я ни одному слову не поверил, но мысль эта, как заноза, в душу мою вошла, и гложет, и гложет… Я ни о чём больше думать не могу – домой надо, во всём разобраться… Пошёл к командиру взвода, в отпуск проситься по семейным обстоятельствам, он – ни в какую, мол, не положено… А тут ещё одно письмо приходит от Вовки, мол, Танька твоя замуж собралась за Толика какого-то… Тут у меня крышу совсем снесло… Пошёл прямо к командиру роты: «Отпустите в отпуск, вопрос жизни и смерти!» Он только посмеялся надо мной: «Другую найдёшь! Все они, бабы, одинаковы!» У меня от этих слов ещё горше на душе стало, впору застрелиться, но всё вышло иначе…
Рассказ Евгения Ивановича Рыбникова
Приехали на место, подумали, встали в оцепление, впереди кинологи с собаками, собаки след взяли и вели нас по направлению к железнодорожной станции … На пути к станции стояло заброшенное строение, то ли дом, то ли сарай… Кто-то из бойцов заметил там какое- то движение, сразу прозвучал приказ оцепить дом, командир батальона прокричал в рупор: «Руслан, выходи! Брось оружие!» В ответ услышали: «Не подходите, мне терять нечего, буду стрелять, а потом сам застрелюсь!» Так переговаривались ещё с полчаса, разные слова звучали, включая и нецензурные… А как ещё с ним говорить, психологов тогда в армии не было! Мне эта церемония изрядно надоела, говорю: «Пойду сейчас я, с ним поговорю!» А я уже знал, что парень-то он хороший, из многодетной семьи опять же, да и опыт у меня тогда уже был большой, солдаты меня уважали, без ложной скромности говорю. Подхожу поближе к дому,автомат кладу на траву, достаю пистолет, демонстративно разряжаю, тоже бросаю его, чтобы Руслан видел, иду по направлению к дому, медленно, и говорю: «Руслан, вот я, твой начальник, иду к тебе совершенно безоружный, ты, конечно, можешь начать стрельбу и убить меня, но, подумай, пока ничего ещё не случилось, всё можно исправить! Подумай об отце своём и о матери, как они будут без тебя? А братья твои младшие? Кто с ними пойдёт на рыбалку, с кого пример брать будут, что в школе им ребята скажут? Что их брат дезертир был? Какими они вырастут с такой славой? Пока ты ни разу не выстрелил, всё можно исправить! Подумай, я всю ответственность беру на себя: ничего тебе не будет, отсидишь на гауптвахте, и всё! И проблему твою решим, я помогу тебе!» Смотрю, дверь открывается,выходит из избушки солдатик, отдаёт мне автомат, я его по плечу похлопал, идём рядом по направлению к командиру роты. Всё! Посадили солдата в машину, увезли… А если бы я не нашёл нужных слов, если бы Руслан их не услышал? Не сидел бы я здесь и не вёл бы с Вами беседы, да и Руслан вряд ли бы остался в живых… а если бы и жив остался, жизнь его была бы исковеркана навсегда…
Рассказ Руслана Кайсарова
Ночью я в карауле стоял, мысль о Таньке не давала мне покоя, и я решил сбежать и ехать домой. Я не думал о том, что меня поймают,не думал и о том, что со мной будет потом, одна лишь только мысль терзала меня: не может быть, чтобы Татьяна меня предала, не такая она, не может, не может, не может… Лихорадочно собрал патроны , схватил автомат и побежал по направлению к станции. Сначала я думал сесть в первую попавшуюся электричку, и уехать подальше от части… Но, придя на станцию, узнал, что электричек до утра не будет, и я решил отсидеться пока в заброшенной избушке недалеко от станции. Пришёл туда, устроился на голой кровати с панцирной сеткой, которая каким- то чудом там сохранилась, и уснул… Проснулся я от лая собак… Посмотрел в щель: вся рота наготове выстроилась с автоматами, там и свои, и чужие, офицеров много, собаки… Кричат мне в рупор: « Сдавайся!!!» Что я, фриц какой-то, что ли… Шпион?! «Не сдамся», - отвечаю, - «Стрелять буду, а последний патрон – мой!» Я решил: « Пропадать, так с музыкой!» Я уже и не слушал больше, что они кричали, присоединил магазин с патронами к автомату, загнал патрон в патронник, - кто подойдёт , буду стрелять! Смотрю, офицерик какой-то небольшого роста отделился от толпы, идёт в направлении моего убежища…
Я его сразу на прицел взял, прицелился в фуражку, думаю фургон для начала снесу, а потом… Что в голове моей тогда происходило, до сих пор не знаю… Как в тумане всё… А офицер всё идёт и идёт, говорит что-то, я не слышу… Нажал я всё-таки на курок – осечка! Ничего не произошло! Вот в тот момент я и поверил в Бога! Кто меня остановил бы, кроме него! Разрядил я автомат, поставил на предохранитель, и вышел… Офицер тот ко мне подбегает: «Молодец», - говорит, - « Всё правильно сделал, тебе ничего не будет, я беру это на себя!» А я смотреть ему в глаза не могу – ведь я его чуть не убил!
Потом всё случилось так, как мне и обещал этот офицер – подполковник Рыбников. Отсидел я на гауптвахте положенные семь суток, потом вернулся в роту, уголовное дело возбуждать не стали, учитывая моё душевное состояние и то, что всё закончилось без жертв. Подполковник своё слово сдержал, и через две недели меня отпустили в отпуск по семейным обстоятельствам.
Приехал я в свои Нижние Вязовые, а на автовокзале меня Татьяна встречает - ей из части звонили, подполковник этот, - вызывали на переговорную станцию, объяснили ситуацию. С письмами от Чепурных оказалась полная туфта, он на Таньку со школы виды имел, а теперь решил нас с ней разлучить… Получил от меня пару пинков под зад, на том и разошлись… А с Татьяной мы в этот отпуск поженились, расписались через три дня, в ЗАГСе учли моё положение солдата срочной службы.
Эпилог. Рассказывает Евгений Иванович Рыбников.
Когда я подходил к избушке, я явственно слышал щелчок, подумал, что это мог быть выстрел, но раз потом ничего не случилось, забыл об этом… Иногда, когда я вспоминаю этот случай, мне приходит в голову мысль, что это был выстрел в мою сторону, но... как говорится: «Всё хорошо, что хорошо кончается!»
Пристанище одиночества
Слышал ли ты музыку осеннего леса, когда , раздвигая ветви, медленно идёшь по шуршащим под ногами опавшим листьям?
Сломается вдруг сучок с тихим треском;пролетит полусонная оса с легким жужжанием, и, наткнувшись неожиданно на препятствие отскочит, развернётся и полетит себе куда-то, собирая остатки яств, что разбросал для неё сентябрь; вскрикнет неожиданно птица где-то на болоте и эхом ей ответят несколько далёких хриплых голосов; плеснёт одинокая рыба в пруду, погружаясь в прохладные тёмные глубины, и прозвучит неожиданно резкий клич чайки, пикирующей в водное чрево за добычей. Вот все звуки cтихли; слышен только шорох одиноких падающих листьев, то тут, то там, срывающихся с веток...
Видел ли ты, как медленно опускаются на водную гладь листья берёзы под дуновением слабого ветра? Они летят, покачиваясь в воздушном потоке, как маленькие лодочки в колышащихся волнах океана, иногда переворачиваясь вокруг тоненького своего стебелька, и тогда кажется, что это запоздалый мотылёк присоединился к их печальному хороводу; потом они замирают на водной глади, и только слабое течение и мелкая рябь нарушают их покой.
Знаешь ли ты, как одиноки оголённые ветви деревьев, сбросившие свою ещё недавно такую роскошную, расцвеченную яркими красками, листву? Вся она, ещё дышащая и живая, лежит у подножия деревьев, но некоторые листки уже высохли, превратились в лёгкие шуршащие стручки, которые изменчивый ветер гоняет туда-сюда, пока не прибьётся лист в укромный уголок, под сучок или корягу, там и закончится его недолгая жизнь. Лес теперь затих в ожидании чего-то; смолкли голоса птиц, холодные ветры раскачивают верхушки деревьев, и лишь иногда сорвётся с ветки припозднившийся лист...
Чего он ждёт, осенний лес, пристанище одиночества?..
Пёс и Вселенная...
Я живу в чёрном-чёрном квадрате.
Там находится моя Вселенная.
Временами я выхожу оттуда,
И тихонько сижу у входа в чёрный квадрат...
Тогда я общаюсь с детьми и с Хозяином,
Обедаю, если покормят,
Потом долго смотрю Хозяину в глаза...
Я знаю, скоро нам придётся расстаться...
И снова вползаю к себе в свой чёрный квадрат...
Впрочем, Художник нарисовал неправильно...
Надо было просто нарисовать чёрную дыру,
Тогда гораздо удобнее было бы в неё влезать...
Зачем нужно было ему Солнце превращать в квадрат?
Солнце - это тоже чёрная дыра, только наоборот...
В последнее время я выхожу из квадрата всё реже...
Мне лень: общаться, смотреть на Хозяина,
И даже кость, брошенная мне с хозяйского стола
уже не радует...
Я чувствую, как меня затягивает чёрная дыра,
которая притаилась в чёрном квадрате...
Она затягивает меня всё сильнее и сильнее,
и я чувствую, как Вселенная меня поглощает...
Не подходите близко к моей будке! Это опасно!
Сороки...
Мы оставляли хлеб раскрошенный на столике в саду,
Когда обратно в город шумный с дачи возвращались...
И думали: " Ну, кто же воспользуется нашим угощением?
Иль белка из лесу, или хомячок и прочие грызущие зверушки"...
Для птиц, мы думали, куски крупны немного...
Вернувшись, мы заставали стол пустым...
Но вот, однажды, муж выложил там хлеб, когда на даче были...
Вдруг, слышим, скрип и шелест,
Будто флюгер жестяной на крыше вертится по ветру,
И шорох слышен средь ветвей рябины...
Глядим: четыре крупных птицы на стол спустились,
Схватили по куску и улетели, и в клюве каждая кусок несла...
Красивы оперением своим раскрашенным и длинными хвостами...
То были лишь сороки , но нам казались они жар-птицами...
Сияли перья в свете лучей склонённых солнца...
И гроздьями своими рябина ветки раскачивала ветру в такт...
Учительница
Учительнице в школе в день 8 марта мы подарили ложечек набор,
Сложившись классом, мелочь собирая по карманам...
О том забыли все, умчавшись скоро по дорогам жизни...
Но вот вернулись, тридцать лет прошло...
За стол накрытый дорогих гостей она радушно посадила,
И к каждой чашке чайной ложка из того набора была положена...
И помнила она стихи, что мы писали ей...
Туда, где нет времени...
Небо вытянутым бездонным куполом накрывает равнину. Мокрый асфальт рассекает горизонт, сливаясь с облаками.
Автомобили скользят наперегонки, превращаются в самом конце асфальта в маленьких муравьёв, спешащих в бесконечность, - туда, где нет времени.
Влажный ветер раскачивает деревья по сторонам дороги, дыхание реки растворяется в соснах - ощущение, что рядом море.
Поворот направо - кладбищенская стена, гранит и мрамор вздыбленными траурными колоннами. Горы пакетов с землёй - высади цветы - напоминание о живых.
Фотографию выбрали, где ей восемнадцать - вся жизнь впереди... Три года прошло...
Долго едем по асфальту: небо, заросли травы и кресты. Eй тут хорошо - всегда рядом небо...
Ветер гуляет между могилами, больше никого нет. Дочь плачет: она любила бабушку... я выплакала раньше... Вокруг какая-то высокая трава - не вырвать...
Ничего... надо выложить плиткой площадку... Дополню заказ... Едем обратно...
Внезапно налетел ветер...
Ну, что ему не гулялось за поворотом?! Cтучит в стекло разным сором,
листьями... Небо - пугающе чёрное.
Молния высветила полнеба. Хлынул ливень, вылизал машину дочиста, пылинки не оставил; едва успевают работать дворники.
Через пять минут из клочка синевы выглянуло солнце.Едем по лужам, обдавая водой встречные автомобили. Нас тоже обливают. Cолнечные блики в летящих брызгах.
По пути заезжаем в "Ашан", покупаю внукам игрушки: две куклы, лего, мыльные пузыри...
То, из чего складывается жизнь...
Самый счастливый человек на Земле...
Самый счастливый человек на Земле живет в Тропарево-Никулино, в одном из шестнадцати-этажных домов спального района Москвы...
Когда раздаются ее легкие шаги за дверью, в его глазах, сосредоточенных и вдумчивых, вспыхивают радостные искорки, он торопится открыть ей дверь и обнять ее...
Он готов стать кем угодно: кошкой, которая мяукает и ласкается к ее ногам - лишь бы она обратила на него свое великодушное внимание; клоуном, над шутками которого все смеются, чтобы всегда видеть ее милую улыбку, обращенную к нему...
Иногда они ложатся рядом на кровать и смотрят вместе фильмы. Он счастлив от того лишь только, что она - рядом. Но потом она начинает за что-то на него сердиться и гневно кричит. Он даже не понимает, за что, но все равно счастлив от того, что она сейчас с ним.
Он хочет только одного - чтобы она была всегда с ним рядом: каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Он ждет ее весь день и весь вечер, и когда она входит в дом - нет на всем белом свете более счастливого существа...
Он радостно кричит:
"Мама, смотри, у меня червяк! Он здесь, в коробочке!"
"Ты мой дорогой!" - говорит она.
"Да, я дорого стою - сто... километров!"