У нее никогда не было талантов и так называемых творческих способностей. Ещё в детстве, сидя перед мольбертом, она осознала себя человеком без воображения.
Ничего не поменялось, но теперь, когда боль разрасталась до таких размеров, что сдерживать её внутри уже не было сил, единственное, что она могла, - это оторвать кусок от этой тёмной, похожей на пластилин материи и усердно лепить из него что-то, похожее на стих. Если боль начинала остывать в её холодных руках, то приходилось разогревать её воспоминаниями, потому как неоформленная, она не могла застыть и встать на полке вместе с остальными, и в конце концов, просачиваясь через бреши, возвращалась к своей хозяйке.
Поэтому её стихи не побег от реальности, как это часто бывает у людей с воображением, и не способ выразить себя, как это бывает у так называемых "творческих" личностей, а сама реальность, острая и живая, для неё. Боль, разлитая по формочкам.